— А что толку! — возразил господин Адаби. — Как что-нибудь им не так, они подсылают шайку головорезов, и те разгоняют толпу. Кому охота с голыми руками на ножи лезть?..
В канцелярию вошел господин Мохарер[66], заведующий канцелярией школы и счетовод. Все дружно приветствовали его.
— Господа! — потоптавшись на месте и глупо улыбаясь, промямлил господин Мохарер. — Попрошу вас подать мне сведения об успеваемости!
— Я вам уже подал! — поспешно сказал господин Адаби.
— Да, господин Адаби всегда раньше всех дает!
Все захихикали. Господин Факих тоже затрясся, а вместе с ним и его живот.
— Коллеги! — воскликнул господин Нируманд. — А знаете ли вы историю с пирожными? — И повернулся к господину Мохареру: — Зачем школе счетная машина? Вместо нее купили бы лучше новый медный афтабе[67].
— Так ведь счетная машина тоже нужна! — оправдывался господин Мохарер.
— Чтобы с ее помощью ты мог подсчитывать деньги, оставшиеся от не выплаченных вовремя надбавок за ранги? Да ведь разорви тебя на части — ты все равно же будешь считать на пальцах.
Все грохнули.
— Когда купили машину, — сказал господин Факих, — директор целую неделю по инструкции учил его, как следует с ней работать. После того как все растолковал ему, Мохарер отложил машину и вынул свои четки.
Снова раздался общий смех. Господин Мохарер тоже засмеялся.
— Да, а перед этим-то еще что было, — сказал господин Массах и повернулся к господину Нируманду, — говори, дорогой, рассказывай про пирожные…
— Ну так вот, — начал господин Нируманд. — Мохарер с директором покупают счетную машину, а потом говорят: «По этому поводу следует отведать сладостей». Идут и съедают по одному пирожному, затем — по второму, потом говорят: «Нет, так дело не пойдет. Дайте-ка нам килограмм пирожных». Директор довольствуется еще парой пирожных, остальные съедает Мохарер. Короче говоря, оба неделю провалялись в постелях. Когда же пришли наконец в школу, то с афтабе в руках беспрерывно торчали перед туалетом. Этот выходит — тот заходит, тот выходит — этот заходит.
Смех душил учителей, они чуть было не лишились чувств. Когда все начали понемногу успокаиваться, господин Факих добавил:
— До этого они еще по паре сандвичей слопали!
Снова раздался общий хохот.
Зазвонил телефон.
— Теперь ваша очередь, — кивнул господин Нируманд господину Мохасебу.
— Да-да, сейчас позову… — сказал в трубку завуч. — Господин Мохасеб!
— Я же говорил! — снова обрадовался господин Нируманд.
И снова все грохнули. Господин Мохасеб взял трубку.
— Да-да, здравствуйте! Как поживаете? Ничего? Как супруга? Как дети? Все здоровы?
— Как-то раз, — начал завуч громким голосом, — господин Мохасеб опоздал. Дети шалили. Я послал одного ученика на улицу посмотреть, не идет ли господин Мохасеб. Вскоре ученик вернулся. «Господин завуч, — сказал он, — господин Мохасеб повел покупателя смотреть землю…»
Все разом прыснули. У кого были очки, сняли их и стали вытирать глаза. Господин Мохасеб прикрыл ладонью трубку и начальственным тоном произнес:
— Прошу вас, немного потише! Я совершенно не слышу, что он говорит.
— Тут и слышать ничего не надо, — сказал господин Нируманд. — Он интересуется, не подорожала ли земля.
Стулья заскрипели; живот господина Факиха, а вместе с ним и его толстые ноги-тумбы затряслись.
— Да-да! На центральной улице, в качестве недвижимого имущества — прекрасен. Для собственного же дома шумновато — автобусы, машины… К тому же напротив кузнечная мастерская. Нет, та, что на улице Хаштметри, гораздо лучше, месяца через четыре обещали заасфальтировать… Воду тоже максимум через год дадут.
— Гляди! — тихо произнес господин Нируманд. — Во дает! Голую безводную пустыню бедняге сватает!..
Как только господин Мохасеб положил трубку, господин Адаби обратился к нему:
— Послушай! Давай-ка придумай что-нибудь и для своих коллег.
— Мы всегда услужить готовы, — ответил господин Мохасеб, — есть очень хорошие домики… И цены доступные — всего шестьдесят… тысяч… туманов. Сорок наличными, остальные в рассрочку.
67