Выбрать главу
Запад есть Запад, Восток есть Восток, им не сойтись никогда До самых последних дней Земли, до Страшного Суда! Но ни Запада нет, ни Востока, ни стран, ни границ, ни рас, Если двое сильных лицом к лицу встретятся в некий час!

Перевел В. Бетаки

Царица Бунди

Он умирал, Удаи Чанд, Во дворце на кругом холме. Всю ночь был слышен гонга звон. Всю ночь из дома царских жен Долетал приглушенный, протяжный стон, Пропадая в окрестной тьме.
Сменяясь, вассалы несли караул Под сводами царских палат, И бледной светильни огонь озарял Ульварскую саблю, тонкский кинжал, И пламенем вспыхивал светлый металл Марварских нагрудных лат.
Всю ночь под навесом на крыше дворца Лежал он, удушьем томим. Не видел он женских заплаканных лиц, Не видел опущенных черных ресниц Прекраснейшей Бунди, царицы цариц, Готовой в могилу за ним.
Он умер, и факелов траурный свет, Как ранняя в небе заря, С башен дворца по земле пробежал — От речных берегов до нависших скал. И женщинам плакать никто не мешал О том, что не стало царя.
Склонившийся жрец завязал ему рот. И вдруг в тишине ночной Послышался голос царицы: — Умрем, Как матери наши, одеты огнем, На свадебном ложе, бок о бок с царем. В огонь, мои сестры, за мной!
Уж тронули нежные руки засов Дворцовых дверей резных. Уж вышли царицы из первых ворот. Но там, где на улицу был поворот, Вторые ворота закрылись, — и вот Мятеж в голубятне затих.
И вдруг мы услышали смех со стены При свете встающего дня: — Э-гей! Что-то стало невесело тут! Пора мне покинуть унылый приют, Коль дом погибает, все крысы бегут. На волю пустите меня!
Меня не узнали вы? Я — Азизун. Я царской плясуньей была. Покойник любил меня больше жены, Но вдовы его не простят мне вины!.. — Тут девушка прыгнула вниз со стены. Ей стража дорогу дала.
Все знали, что царь больше жизни любил Плясунью веселую с гор, Молился ее плосконосым божкам, Дивился ее прихотливым прыжкам И всех подчинил ее тонким рукам — И царскую стражу, и двор.
Царя отнесли в усыпальню царей, Где таятся под кровлей гробниц Драгоценный ковер и резной истукан. Вот павлин золотой, хоровод обезьян, Вот лежит перед входом клыкастый кабан, Охраняя останки цариц.
Глашатай усопшего титул прочел, А мы огонь развели. «Гряди на прощальный огненный пир, О царь, даровавший народу мир, Властитель Люни и Джейсульмир, Царь джунглей и всей земли!»
Всю ночь полыхал погребальный костер. И было светло как днем. Деревья ветвями шуршали, горя. И вдруг из часовни одной, с пустыря, Женщина бросилась к ложу царя, Объятому бурным огнем.
В то время придворный на страже стоял На улице тихих гробниц. Царя не однажды прикрыл он собой. Ходил он с царем на охоту и в бой, И был это воин почтенный, седой И родич царицы цариц.
Он женщину видел при свете костра, Но мало он думал в ту ночь, Чего она ищет, скитаясь во мгле По этой кладбищенской скорбной земле, Подходит к огню по горячей золе И снова отходит прочь.
Но вот он сказал ей: — Плясунья, сними С лица этот скромный покров. Царю ты любовницей дерзкой была, Он шел за тобою, куда ты звала, Но горестный пепел его и зола На твой не откликнутся зов!
— Я знаю, — плясунья сказала в ответ, — От вас я прощенья не жду. Творила я очень дурные дела, Но пусть меня пламя очистит от зла, Чтоб в небе я царской невестой была. Другие пусть воют в аду!
Но страшно, так страшно дыханье огня, И я не решусь никогда! О воин, прости мою дерзкую речь: Коль ты запятнать не боишься свой меч, Ты голову мне согласишься отсечь? И воин ответил: — Да.
По тонкому, длинному жалу меча Струилась полоскою кровь, А воин подумал: «Царица-сестра С почившим супругом не делит костра, А та, что блудницей считалась вчера, С ним делит и смерть и любовь!»
Ворочались бревна в палящем огне, Кипела от жара смола. Свистел и порхал по ветвям огонек Голубой, как стального кинжала клинок. Но не знал он, чье тело, чье сердце он жег Это Бунди-царица была.

Перевел С. Маршак

Баллада о «Боливаре»

Снова мы вернулись в порт — семь морских волков. Пей, гуляй, на Рэдклиф-стрит хватит кабаков. Краток срок на берегу — девки, не зевай! Протащили «Боливар» мы через Бискай[38]!
Погрузились в Сандерленде, фрахт — стальные балки, Только вышли — и назад: скачет груз козлом. Починились в Сандерленде и поплыли валко: Холодрыга, злые ветры, бури — как назло.
Корпус, гад, трещал по швам, сплевывал заклепки, Уголь свален на корме, грузы — возле топки, Днище будто решето, трубы — пропадай. Вывели мы «Боливар», вывели в Бискай!
Маяки нам подмигнули: «Проходи, ребята!» Маловат угля запас, кубрик тоже мал. Вдруг удар — и переборка вся в гармошку смята, Дали крен на левый борт, но ушли от скал.
Мы плелись подбитой уткой, напрягая душу, Лязг как в кузнице и стук — заложило уши, Трюмы залиты водой — хоть ведром черпай. Так потрюхал «Боливар» в путь через Бискай!
вернуться

38

Бискай — Бискайский залив (между северной Испанией и Бретанью вдоль атлантического побережья Франции), славится частыми и сильнейшими бурями.