1. Главная
  2. Книги
  3. Киплинг Редьярд Джозеф
  4. Избранные стихи из всех книг
  5. Страница 11
Выбрать главу
Нас трепало, нас швыряло, нас бросало море, Пьяной вцепится рукой, воет и трясет. Сколько жить осталось нам, драли глотки в споре, Уповая, что Господь поршень подтолкнет.
Душит угольная пыль, в кровь разбиты рожи, На сердце тоска и муть, ноги обморожены. Проклинали целый свет — дьявол, забирай: Мы пошли на «Боливаре» к дьяволу в Бискай!
Нас вздымало к небесам, мучило и гнуло, Вверх и вниз, и снова вверх — ну не продохнуть, А хозяйская страховка нас ко дну тянула, Звезды в пляске смерти нам освещали путь.
Не присесть и не прилечь — ничего болтанка! Волны рвут обшивку в хлам — ржавая, поганка! Бешеным котом компас скачет, разбирай, Где тут север, где тут юг, — так мы шли в Бискай!
Раз взлетели на волну, сверху замечаем: Мчит плавучий гранд-отель, весь в огнях кают. «Эй, на лайнере! — кричим. — Мы тут загораем, Вам, салаги, бы сюда хоть на пять минут!»
Тут проветрило мозги нам порывом шквала. Старый шкипер заорал: «Ворот закрепляй!» «Ну-ка, парни, навались, румпель оторвало!» Без него, на тросах — так мы прошли Бискай!
Связка сгнивших планок, залитых смолой, Приплелась в Бильбао, каждый чуть живой. Хоть не полагалось нам достичь земли, Мы надули Божий Шторм, Море провели.
Снова мы вернулись в порт, семь лихих ребят. Миновали сто смертей, нам сам черт не брат. Что ж, хозяин, ты не рад, старый скупердяй Оттого что «Боливар» обыграл Бискай?

Перевел А. Долинин

Затерянный легион*[39]

Разделён на тысячи взводов (Ни значков, ни знамен над ним), Ни в каких он не числится списках, Но прокладывает путь другим! Отцы нас благословляли, Баловали как могли, — Мы ж на клубы и мессы плевали: Нам хотелось — за край земли! (Да, ребята), Хоть пропасть — но найти край земли! И вот —
Те жизни портят работорговцам, Эти шныряют среди островов, Одни — подались на поиски нефти, Другие куда-то спасать рабов, Иные бредут с котелком и свэгом[40] В седых австралийских степях, Другие к Радже нанялись в Сараваке[41], А кто — в Гималайских горах…
Кто рыбку удит на Занзибаре, Кто с тиграми делит обед, Кто чай пьет с добрым Масаем[42], А кого и на свете нет… Мы ныряли в заливы за жемчугом, Голодали на нищем пайке, Но с найденного самородка Платили за всех в кабаке[43]. (Пей, ребята!)
Мы смеялись над миром приличий (Для нас ведь давно его нет!), Над дамами, над городами, Над теми, на ком белый жилет, Край земли — вот наши владенья, Океан? — Отступит и он! В мире не было заварухи Где не дрался бы наш легион!
Мы прочтем перед армией проповедь, Мы стычки затеем в церквах, Не придет нас спасать канонерка В негостеприимных морях, Но если вышли патроны, и Никуда не податься из тьмы, — Легион, никому не подчиненный, Пришлет нам таких же, как мы (Отчаянную братву), Хоть пять сотен таких же, как мы!
Так вот — за Джентльменов Удачи (Тост наш шепотом произнесен), За яростных, за непокорных, Безымянных бродяг легион! Выпьем, прежде чем разбредемся, Корабль паровоза не ждет — Легион, не известный в штабах — Опять куда-то идет. Привет! По палаткам снова! Уррра! Со свэгом и котелком. Вот так! Вьючный конь и тропа. Шагай! Фургон и стоянка в степи…

Перевел В. Бетаки

Объяснение**[44]

Любовь и Смерть, закончив бой, Сошлись в таверне «Род людской» И, выпив, побросали спьяну Они в траву свои колчаны. А утром поняли, что вот Где чья стрела — черт не поймет! И стали собирать скорей В траве любовь и жизнь людей, Не видя в утреннем тумане, Чьи стрелы были в чьем колчане: Смерть кучу стрел Любви взяла И только позже поняла, Что эти стрелы ей отвратны. Ну, а Любовь взяла, понятно, Смертельных стрел весьма немало, Которых вовсе не желала.
Вот так в таверне роковой Произошел конфуз большой: Но кто и чьей сражен стрелой? Влюбляется старик седой И умирает молодой.

Перевел Г. Бен

Еварра и его боги*[45]

Читай теперь сказанье о Еварре, Создателе богов в стране заморской.
Весь город золото ему давал, И караваны бирюзу возили, И он в почете был у Короля, Никто не смел его ни обокрасть, Ни словом грубым как-нибудь обидеть. И сделал он прекрасный образ бога С глазами человеческими бога В сверкающей жемчужной диадеме, Украсив золотом и бирюзой. И мастера король боготворил, Ему все горожане поклонялись И воздавали почести как богу, И вот он написал: «Богов творят Так. Только так. И смертью будь наказан Тот, кто иначе их изобразит…» Весь город чтил его. И вот он умер.
Итак, читай сказанье о Еварре, Создателе богов в стране заморской…
Был город нищ и золота не знал, И караваны грабили в дороге, И угрожал король казнить Еварру, А на базаре все над ним смеялись. Еварра, пот и слезы проливая, В живой скале огромный образ бога Создав, лицом к Востоку обратил. Всем ужас бог внушал и днем и ночью, Поскольку виден был со всех сторон. Король простил Еварру. Тот же, горд Тем, что его зовут обратно в город, На камне вырезал: «Богов творят Так. Только так. И смертью будь наказан Тот, кто иначе их изобразит…» Весь город чтил его. И вот он умер.
вернуться

39

Затерянный легион — первооткрыватели и землепроходцы, корсары и основатели новых колоний, да и вообще всяческие путешественники и авантюристы — любимые герои как стихов, так и прозы Киплинга. В этом стихотворении (которое один из занудных советских поэтов-переводчиков 6о-х гг. на заседании секции перевода Ленинградского отделения Союза писателей во всеуслышание назвал «гимном маргинальности, а попросту аморальным воспеванием антиобщественного явления»), Киплинг подчеркивает, что авантюристы, в определенном смысле, и есть «создатели нашего мира», и могут встретиться нам в любой точке земли. Но ведь и сам Киплинг, по замечанию К. Г. Паустовского, «странствовал по свету, по всем уголкам земли, куда протянулась рука Англии или куда она хотела бы протянуться». Ну что ж, в этом смысле поэт — безусловно и сам один из солдат этого «затерянного легиона». Название стихотворения — явная ассоциация с известной историей якобы бесследно пропавшего в северной Британии Девятого легиона из армии римского полководца Помпея (1 век до н. э). На самом же деле, легион этот, потерявший в сражении с кельтскими «партизанами» своего орла (главный знак легиона, сходный по значению со знаменем наших времен) был по законам того времени расформирован.

вернуться

40

Свэг — скатка из одеяла, служащая также вместо заплечного мешка, в которую завернуты все нехитрые пожитки австралийского сезонного рабочего или бродяги.

вернуться

41

Саравак — государство на о. Борнео (основное население — даяки). В течение второй половины 19 века Саравак управлялся т. н. Белым Раджой. Последний Белый Раджа передал власть над Сараваком Англии в самом конце того же века.

вернуться

42

Macau — многочисленное племя из народов банту, живет в основном в Кении.

вернуться

43

Но с найденного самородка / Платили за всех в кабаке — имеется в виду обычай австралийских золотоискателей обмывать богатую находку (подробнее см. в цикле рассказов австралийского писателя, последователя Киплинга Генри Лоусона «Шапка по кругу»).

вернуться

44

Объяснение — стилизация под индийские или персидские поэтические притчи.

вернуться

45

Еварра и его боги — очередная притча, стилизованная под древнее сказанье. Варианты одной легенды в разных изложениях, якобы взятые из фольклора неведомой страны. Характерно для Киплинга, что почти всегда религиозные ассоциации у него выглядят как бы не всерьез, а порой и вовсе пародийно. Так, Бог в большинстве его произведений лишен всякого традиционного величия и запросто беседует с людьми, а библейские события часто трактуются в осовремененном и почти всегда пародийном духе («Легенды о Зле 2», «Блудный сын», «Головоломка мастерства» и др. — ср. с Б. Брехтом, Е. Шварцем или Й. Ладой).

~ 11 ~