– Знаешь, золотко, я не смогу отправиться дальше с вами, – сказала она. – Вы втроем остаетесь одни. Мы будем поблизости; мы будем за вами следить. Но вы не сможете нас видеть, не сможете позвать на помощь, и мы не сумеем к вам прийти.
– Но папа же здесь? – дрожащим голосом спросила Мег.
– Да.
– И где он? Когда мы его увидим?
Мег уже приготовилась бежать, как будто собиралась с разгону броситься к папе.
– Этого я вам сказать не могу. Вам придется дождаться подходящего момента.
Чарльз Уоллес пристально посмотрел на миссис Что:
– Вы за нас боитесь?
– Немножко.
– Но вы же не боялись делать то, что вы сделали, когда были звездой? Отчего же вы сейчас за нас боитесь?
– На самом деле я и тогда боялась, – мягко ответила миссис Что. Она пристально посмотрела на каждого из детей по очереди.
– Вам потребуется помощь, – сказала она им, – но мне дозволено дать вам лишь небольшой талисман. Кальвин, твой великий дар – твоя способность общаться, выстраивать взаимопонимание с кем угодно. Так что для тебя я усилю этот дар. Мег, тебе я даю твои недостатки.
– Мои недостатки?! – воскликнула Мег.
– Твои недостатки.
– Но я же, наоборот, всю жизнь пытаюсь от них избавиться!
– Да, – кивнула миссис Что. – Однако, думаю, ты увидишь, что на Камазоце они тебе как раз пригодятся. Чарльз Уоллес, тебе я могу дать только твою детскую гибкость и упрямство.
Где-то рядом сверкнули очки миссис Кто и послышался ее голос.
– Кальвин, – сказала она, – подсказка. Подсказка для тебя. Слушай внимательно:
Это Шекспир, «Буря»[8].
– Миссис Кто, а где вы? – спросил Чарльз Уоллес. – И где миссис Ведь?
– Мы теперь не можем к вам прийти. – Голос миссис Кто долетел до них, точно ветер. – «Allwissend bin ich nicht; doch viel ist mir bewisst». Это Гёте: «Я не всеведущ, я лишь искушен». Это тебе, Чарльз! Помни, что ты не всеведущ.
Затем голос обратился к Мег:
– Тебе, мой слепой кротик, я оставляю свои очки. Но смотри используй их только при самой крайней необходимости! Прибереги их на случай смертельной опасности.
Пока она говорила, в воздухе сверкнули еще одни очки, а потом блеск исчез и голос умолк. Очки очутились в руках Мег. Девочка бережно спрятала их в нагрудный карман курточки, и от одной мысли о том, что они там, ей почему-то сделалось не так страшно.
– Сслушшайтте ммое поввелленние, вссе тррое! – сказала миссис Ведь. – Сттуппайтте в эттотт горродд. Дерржжиттессь вммессте. Нне даввайтте имм раззлуччитть ввасс. Ммужжайттессь!
В воздухе что-то мелькнуло и исчезло. Мег содрогнулась.
Миссис Что, наверно, заметила это, потому что похлопала Мег по плечу, а потом обернулась к Кальвину:
– Береги Мег!
– О Мег я могу позаботиться, – довольно резко сказал Чарльз Уоллес. – Я всегда о ней забочусь.
Миссис Что посмотрела на Чарльза Уоллеса, и ее скрипучий голос каким-то образом сделался одновременно мягче и звучнее.
– Чарльз Уоллес, тебе здесь будет опаснее всего.
– Почему?
– Потому что ты такой, какой есть. Именно из-за того, какой ты есть, ты будешь наиболее уязвим. Ни в коем случае не расставайся с Мег и Кальвином! Никуда не ходи в одиночку! Бойся гордости и надменности, Чарльз, они могут тебя подвести.
Слыша тон миссис Что, предостерегающий и пугающий одновременно, Мег снова содрогнулась. А Чарльз Уоллес подошел к миссис Что, уткнулся в нее, как утыкался, бывало, в маму, и шепотом сказал:
– Теперь я, кажется, понимаю, что вы имели в виду, когда говорили, что боялись…
– Ничего не боятся только глупцы, – сказала ему миссис Что. – Ну все, ступайте!
И на том месте, где она только что стояла, остались лишь небо, да травы, да небольшой валун.
– Идемте! – нетерпеливо сказала Мег. – Ну идемте же! Пошли!
Она совершенно не замечала, что голос у нее дрожит как осиновый лист. Она взяла за руки Чарльза Уоллеса и Кальвина, и они принялись спускаться с холма.
Стоящий внизу город был весь какой-то резкий и угловатый. Дома на окраинах были похожи как две капли воды: квадратные коробочки, выкрашенные в серый цвет. Перед каждым была маленькая прямоугольная лужайка, вдоль дорожки, ведущей к двери, росли по линеечке унылого вида цветочки. Мег подумала, что если пересчитать цветы, окажется, что перед каждым домом их строго одинаковое количество. Перед каждым домом играли дети. Одни прыгали через скакалку, другие чеканили мячик. У Мег возникло смутное ощущение, что с их игрой что-то неладно. Дети выглядели точно так же, как любые дети, играющие перед любым домом у них на родине, – и все же что-то с ними было не так. Мег посмотрела на Кальвина и увидела, что он тоже озадачен.