Тип более всего подходящий к Травлинскому[1].
Опустившийся, почтенный старец, едва сохранивший образ человеческий.
Попался в лапки «Шабельской» и выскользнул из них изрядно пощипанным, настолько пощипанным, «что даже рубля не имел, чтобы разговеться», так он рассказывал о печальном эпизоде своей жизни, а «Володя, так тот в Москву укатил»…
Что «Володя» его обокрал, это конечно вполне естественно, зная «Шабельскую», но вот что маститый профессор имел на содержании Л-дорфа, отдал в его распоряжение всю свою 7.000 пенсию, вот это так действительно загадка.
Г. П-гов состоит членом секты с незапамятных времен и считается в кружке «пионером».
Обнищавший старик впрочем не унывает и расплачивается за любовь векселями, только вексельки-то его что-то не больно принимают.
Ежедневно прогуливается по Фонтанке и пользуется уважением аборигенов.
Один из немногих, знавший Грюнфельда.
Живая летопись гомосексуального мирка.
РАНТЬЕ М-КОВ
Богат, богат, богат…
Больше, в сущности говоря, о нем ничего не известно.
Домовладелец, представительный плотный мущина лет сорока пяти, восточного происхождения.
Дни и ночи проводит на улице и в Таврическом саду (платном).
Не любит говорить о себе, но зато с развращаемыми жертвами ведет самые непристойные разговоры, не стесняется в жестах, словом типичнейший гомосексуалист.
Проделывает все, что ему хочется, с удивительным цинизмом. Пристает к мальчишкам, возит их по ресторанам. Все это на глазах у всех с сознанием полной безответственности.
Жертв его склонности нужно считать сотнями, немало среди них юношей порядочных фамилий, попавшихся на золотую удочку по легкомыслию.
Имеет и постоянную «содержанку», некоего Федю С-кова, которого даже назначил «управляющим» строящегося вновь дома.
Присяжный развратитель юношей и с этой стороны едва ли не опаснейший член «секты».
ЖУРНАЛИСТ К-В (ТУК-ТУК)
«Тук-тук, тук-тук», стучит он на своих высоких, дамских каблучках.
Кто такой господин К-ков? — молчание… Кто вы, г. К-ков? — «иностранный корреспондент».
Вы с сомнением смотрите на его женоподобное лицо прирожденного микроцефала.
«Тук-тук» бывает решительно везде, на всех премьерах, вечерах, как таких, так и гомосексуальных. В своем утрированно-франтоватом костюме, с вертлявыми, расслабленными жестами ни дать, ни взять марионетка или заводная механическая куколка.
«Тук-тук» немилосердно красится и считает себя по крайней мере Антиноем, если не самим Аполлоном Бельведерским.
Этот умственный, нравственный и физический уродец имеет одну, лишь ему принадлежащую странность: говоря почти на всех иностранных языках, он говорит на всех одинаково скверно с противным произношением. Чтобы иметь о нем полное представление, необходимо его встретить часов в пять вечера на Морской, когда он бегает, постукивая каблучками и помахивая розовеньким платочком: «Вы куда, г. К-ков?» «Ах, я страшно тороплюсь». «Пора уже домой». «Да, да, но не сейчас, еще один „золдат“ и я пошел домой». Я не буду разъяснять смысл этой, «немного» щекотливой фразы, скажу лишь, что она сделалась классической в кружке гомосексуалистов и доставила автору такую славу, какую вряд ли он будет иметь в рядах журналистики, к которой, впрочем, очень сомнительно, принадлежит ли он.
МАМА КРЕСТНАЯ ИЛИ ЖЕРТВА ИЕЗУИТОВ
В «маме крестной», г. Л-ицком, — мы имеем дело с весьма комичным типом.
Как гражданин — г. Л-цкий ничем не отличился и даже деятельность его закончилась весьма печально, а именно «предварилкой», но как «гомосексуалист» «мама крестная» образец христианского смирения, истинный подвижник своей секты. В самом деле: представьте себе уже пожилого человека на «побегушках» у мальчишки из прикащиков Гостиного двора, некоего Доломанова. Представьте себе эту пару в домашнем быту, когда один день-деньской кричит на «старика», завел любовницу, имеет детей, а другой смиренно вяжет в свободное от занятий время на пяльцах «подарочки» деткам и с непоколебимым мужеством крестит одного за другим являющихся на свет Божий детей Доломанова.
Нечего говорить, что карман «мамы крестной» карман Доломанова и что тот выдает ему на расходы рубль-другой в месяц, который и принимается с глубокой благодарностью.
Нужно же дойти до состояния слепого обожания хулигана, это тоже не шутка, надо вынести на плечах все унижение и даже терпеть «неверность» милой.
«Бедная, бедная мама крестная», вся судьба твоя сплошной крест. Еще у иезуитов, в Австрии, где воспитывался ты мальчиком, тебя «обидели» святые отцы, правда, об этом ты говоришь без горечи, но, зная твое ангельское сердце, я не удивляюсь, а хулиганы у Аничкина моста разве не били тебя неоднократно, и за что? За то, что ты хотел обласкать их! Неблагодарное племя!
Да, «мама крестная», ты истинная жертва иезуитов и гостинодворских прикащиков, и если у гомосексуалистов будут когда-нибудь свои собственные святые, то ты займешь среди них одно из первых мест.
Так как ты большую часть жизни проводишь на Фонтанке, то вдруг тебя назовут «отец Фонтанский». Последние да будут первыми!!!
ПОЛУСВЕТ
Г. Д-СКИЙ («КАТЯ ЗОЛОТЫЕ СПИЦЫ»)
В кружке гомосексуалистов существует своего рода полусвет.
К нему принадлежат не жалкие, достойные всяческого сожаления юноши, попавшие в нужду, оторванные от семьи — а выхоленные молодые люди обеспеченных родителей, избравшие путь разврата по призванию в силу врожденного тяготения к пороку.
К числу их принадлежит и г. Д. или, как его называют, «Катя — золотые спицы».
Г. Д-ский, в сущности говоря, не чистый тип гомосексуалиста, так как помимо своих противоестественных склонностей он был известен в кружке, как альфонс, живущий на содержании у престарелой княгини М.
Кто из гомосексуалистов не помнит его изысканной холостой квартиры на Спасской ул., кто не рассматривал с любопытством хорошо замаскированную потайную дверь, соединяющую квартиру «Ники» — с роскошной, княжеской квартирой, через которую престарелая «Цирцея» сходила в жилище своего возлюбленного.
Но дверь эта раскрывалась лишь днем, а ночью квартира переполнена представителями гомосексуального света и полусвета.
Так проводил «Ника» свои дни, сжигая свое тело в наслаждениях двуполой и однополой любви, сделав из той и из другой источник крупного дохода.
В те времена «Аранжуеца» «Ника» вел открытый, широкий образ жизни, не стеснялся в средствах и сорил деньгами направо и налево, катался на рысаках, имел пролетку с золотыми спицами, откуда и идет его странное прозвище.
Но в один прекрасный или вернее прескверный для «Ники» день, все рушилось, княгиня, уведомленная рассчитанным лакеем о «шалостях» Ники, внезапно прекратила с ним всякое сношение и вышел он на улицу буквально без гроша в кармане, так как кредиторы поспешили забрать все за долги.
Тут началась настоящая трагедия, борьба за существование. «Ника», привыкший к роскоши, должен был конкурировать с «уличными» гомосексуальными «девами», предлагаясь за несколько рублей любителям, и его же закадычный друг граф К-гельм, этот тонкий политик и вероломный друг, в компании с остальными хулиганами, кричал ему вслед: «Катя нищенка!»
Теперь «Катя золотые спицы» опять всплыла на поверхность житейского моря и великолепно пристроилась у кармана одного влюбчивого купца, впрочем не разрывая своей связи с гомосексуальным мирком, в котором по-прежнему считается одной из звезд полусвета.
