Я переводила взгляд с одной фотографии на другую, а в груди у меня все теснее становилось от горя и ярости. Они должны были быть здесь. Со мной. С Перси. С Флорой. Почему они не старались избежать беды? Почему принимали неверные решения? Почему бросили меня расхлебывать последствия их поступков? Бросили одну с Перси.
Бросили.
Судорожно сглотнув, я закрыла глаза, стараясь выгнать из головы вопросы, на которые мне не суждено было получить ответы. Вопросы, которые годами не давали мне покоя. Вопросы, которые одолевали меня именно в те моменты, когда я нервничала, словно чувствовали, что сейчас я не могу дать им должный отпор.
Флора принялась крутиться у меня в руках, и я перехватила ее иначе, прижав головкой к своей груди. Но что бы я ни делала, она лишь сильнее извивалась и громче хныкала.
– Может, есть хочет? – спросила Марло.
– Не должна.
Я совсем недавно выкупала ее, переодела и накормила. А светлые пушистые волосы украсила кружевной повязкой с бантиком, отчего малышка стала похожа на красиво завернутый подарок.
– Она полчаса назад проглотила целую бутылочку. Шшш, шшш, Флора, все хорошо.
– Наверное, ей твоя нервозность передалась.
– Тогда бы она уже вопила благим матом.
Стоило мне произнести эти слова, как Флора издала истошный вопль. Развернув ее личиком к себе, я проверила, все ли в порядке.
– Ну что случилось? О нет, она поцарапала щечку.
Наклонившись, я поцеловала царапину, будто бы могла своей любовью облегчить ее боль. Рядом тут же оказалась Марло. Темно-карие глаза ее ярко сияли.
– Все будет хорошо. Одна секунда – и все пройдет.
На беленькой щечке Флоры виднелась тонкая ярко-алая полоса.
– Знала же, что нужно подстричь ей ногти, – вскрикнула я, едва ли не громче Флоры. – Боже, как думаешь, следователь к этому придерется?
– Дай-ка мне малышку, – протянула ко мне руки Марло. – Я ее покачаю.
– Но…
Она поманила Флору длинными пальцами.
– Иди ко мне, крошка. Иногда быть хорошей мамой – это значит уметь попросить о помощи и принять ее, когда предложат.
В смятении я передала Флору ей.
Прижав малышку к себе, Марло принялась ласково ее укачивать.
– А ты, Блу, пойди налей себе стакан воды и успокойся. Давай-давай, – безапелляционно заявила она.
Этот непререкаемый тон был мне знаком так же хорошо, как и ласковый и ободряющий. Мне не раз доводилось слышать оба за все годы, что Марло растила из меня того человека, которым я была сейчас. Я прошла на кухню и достала из шкафчика чашку.
Марло тихонько раскачивалась и напевала что-то монотонное, поглаживая щечку Флоры большим пальцем. Вскоре девочка затихла, и в ту же минуту мы услышали, что к дому подъехала машина.
– Похоже, твой гость уже здесь, – сказала Марло. – Отведу-ка я Мо домой. Все обойдется, Блу. Просто поверь, так и будет. Слышишь?
И я вдруг обратила внимание, что глаза ее, еще пару минут назад сиявшие так ярко, заметно потускнели.
– Да, мэм.
Она передала мне Флору, крепко обняла меня и вышла за дверь. И только тогда я заметила, что пересекавшая щечку Флоры алая царапина бесследно исчезла.
– И сколько лет Персиммон? – спросил Сэм Мантилла, пока мы обходили дом.
– Восемнадцать.
До сих пор все шло более или менее гладко. Следователь задавал множество вопросов, осматривался, заглядывал в шкафы, проверял окна и двери.
Мистер Мантилла пометил что-то в папке с документами, которую держал в руках.
– Когда ей исполнится девятнадцать?
Я постаралась не принимать близко к сердцу, что папка была озаглавлена «Флора Доу[9]».
– В ноябре. А что?
– Как вы знаете, совершеннолетие в Алабаме наступает в девятнадцать. Мы обязаны тщательно проверять всех живущих вместе с ребенком взрослых, – ответил он. – Но в данном случае, раз день рождения у вашей сестры только через полгода, в этом нет необходимости.
Нет необходимости, поскольку к моменту совершеннолетия Перси судьба Флоры и степень моего в ней участия уже будут решены.
Мы вошли в детскую, и я включила свет.
– Могу вас успокоить: Перси – честнейший человек. Ни разу в жизни не вляпывалась ни в какие неприятности.
Чего нельзя было сказать обо мне.
Я навлекла беду на свою голову только раз за всю жизнь. В тот день, когда в школе случился пожар. Принимая то судьбоносное решение, я и представить себе не могла, как оно повлияет на мое будущее. И сейчас счастлива была, что тот случай не разрушил мою репутацию окончательно – по крайней мере, в глазах закона. Да, меня привлекли к ответственности за мелкое правонарушение, но по гражданскому соглашению меру пресечения заменили на штраф. И несколько лет назад судимость с меня сняли.