— Хочешь сказать мне, что ты лепрекон? Предупреждаю, я не поверю этому.
— Я?! Один из этих ленивых, вороватых мелких скряг-башмачников? Да я б застрелился. Мя звать Дэниэл О’Донохью, король Коннахта.[8] Этому ты веришь?
— Нет, — ответил Тим.
— Во что ж тогда поверишь?
— В то, что это, так или иначе, то, что называют тарелкой. В то, что ты и твоя команда — с планеты иного солнца.
Дэниэл рассмеялся:
— То есть щас с тобой происходит близкий контакт, так что ль?[9] Хошь, чтоб я обернулся зелёным человечком с рожками как у улитки? Я и эт могу.
— Не беспокойся.
— Ладно, не буду, хоть эт и неплохая форма. Можно принять её и быть чем хошь, одним из Народа Мира или немножко человеком с Марса. Я ей пользовался и для того и для другого, и ничо лучше просто нет.
— Ты забрал Лисси, — отчеканил Тим.
— И откудова ты эт мог узнать?
— Я думал, она утонула.
— А щас что думаешь?
— И что этот корабль, или чем бы он ни был, был просто зна́ком, предзнаменованием. Я разговаривал с полицейским, и он, по сути, сказал мне, что так и есть, но до прошлой ночи, когда я пытался заснуть, я не думал о сказанном им всерьёз.
— То бишь эт те снится? Думал когда-нить об том?
— Если это и сон, он всё равно реален, — произнёс Тим упрямо. — Да и вообще, твой корабль я видел вчера и позавчера, когда бодрствовал.
— Или те щас снится, что так и было́. Но продолжай.
— Он сказал, что Лисси не могли похитить, потому что я был в той же постели, и что она пошла утром искупаться и утонула. Но её могли похитить, если сперва она пошла искупаться. Если кто-то пришёл за ней с лодкой. И она бы не утонула, потому что для этого она слишком плохо плавала. Она боялась воды. Мы купались вчера, и даже со мной рядом она заходила в воду лишь по колено. Так что это были вы.
— Знаш, ты прав, — согласился Дэниэл. Он сложил пирамидку из пальцев. — Эт был мы.
Тим вспоминал сказки, которые читали ему в детстве.
— Фейри похищают младенцев, верно? И невест. Вы поэтому так делаете? Чтобы мы думали, будто вы — это они?
— Благослови тя, эт правда, — сказал ему Дэниэл. — Мы — волшебный народ. И пустынный джинн, и ездоки на тарелках (к которым ты гришь, склоняешься), и ещё восемьдесят десятков. Не хошь глянуть на мя в штанах из козлиной шкуры и со свирелью? — Он фыркнул. — Никогда не задавался вопросом, почему мы так похожи по всему миру? Или не задумывался, что мы не всегда знаем, какая форма наилучшая для местности, а потому наяды и дриады вполне могут быть ещё и леди из Дини ши? Знашь, как зовёт преисподнюю, что под ихним морем, народ Варварисского побережья?[10]
Тим покачал головой.
— Домдэниэл, во как.[11] Интересно, с чего б? Тим, ты гришь, что хошь эт девчонку.
— Верно.
— Ещё ты гришь, что у нас будут неприятности — целая куча, ежли ты не получишь её. Но позволь сказать те, что ежли ты не получишь её — с нашим благословением до кучи, то утопнешь… Придержи язык, лады, дальше — хуже… Ежли ты не получишь её с нашим благословением, то о том, чтоб ты утоп вот прям щас, позаботт-са. Понима́шь, что я имею в виду?
— Думаю, да. В общих чертах.
— О, эт хорошо, да. Итак, вот моё предложение. Помнишь, как всё было до того, как мы забрали её?
— Разумеется.
— Всё вновь вернётся на свои места, ежли ток ты сделаешь, что я те скажу. Эт ты, Тим Нил, будешь помнить, а она не вспомнит ничегошеньки. Да и, по-правде-то, нечего вспоминать будет, бо всё исчезнет, до последнего штришка. К примеру, тот полисмен, с которым ты грил. Вот те моё слово, что ты не станешь этого делать.
— Что от меня требуется? — спросил Тим.
— Служба. Служить нам. Делать всё, что б мы от тя не попросили. Мы б предпочли славную девчушку вроде твоей Лисси, чем здоровяка вроде тя, но, однак, мы б предпочли того, кто остался б по своей воле, поскок строптивых девчонок везде хватат, — ты и сам их наверняка видел. Сто лет, эт всё, что мы от тя просим. Эт довольно короткий срок, как у жены Дойла. Сделашь эт?
— И в конце всё будет так же, как было до того, как вы забрали Лисси?
— Не всё, я так не грил. Ты бушь помнить, не помнишь что ль, как я грил эт? Но для неё и всей страны вокруг, эт всё будет прежним.
— Хорошо, — смирился Тим. — Я сделаю это.
— Эт ты смелый парень. Щас я те скажу, что я сделаю. Я сказал сто лет, на что ты согласился…
Тим кивнул.
— …но я строптивых матросов у ся на борту не потерплю, также как и неблагодарных. Скощу до двадцати, как нащёт этва? Конечно, справедливей некуда, верно?
Фигура Дэниэла начала колыхаться и таять, образ тёмной массы, которую Тим видел вначале, повис над ней подобно облаку.
10
11