Некоторые из этих домов из необожженного кирпича, хоть и были одноэтажными, имели огромное количество комнат и множество пристроек, раскинувшихся по сторонам от того, что некогда было простой маленькой хижиной. Указав на один из таких домов, Гейб Хэмилтон произнёс:
— Увидите места, вроде этого, можете делать ставку, что здесь живёт многоженец. Сам он живёт по центру, а каждой жене и её отродьям отдаёт по одному крылу.
— Сколько мормонов, на самом деле, многожёнцы? — спросил Линкольн. — В газетах на Востоке всякое об этом пишут.
— Тут тоже всякое говорят, — ответил Хэмилтон. — Правду чертовски трудно установить, к тому же они не ведут общественных записей о браках, не считая первого, что всё только усложняет. Я бы сказал, один из десяти, однако, многожёнцы имеют влияние сверх своей численности. Если вы намерены содержать больше одной жены и семьи, вам нужно нечто большее, чем просто деньги.
— О, да, — произнёс Линкольн. — Похожее происходит среди рабовладельцев в Конфедеративных Штатах. А среди тех, кто не входит в элиту, найдутся те, кто будут стремиться присоединиться к ней когда-нибудь и, таким образом, поддерживать её, даже не пользуясь преимуществами этой элиты в настоящее время.
— Преимуществами? — Гейб Хэмилтон ехидно хохотнул. — Вы когда-нибудь видели мормонских женщин, мистер Линкольн? Если спросить меня — а этого никто никогда не делал — взять такую — уже акт милосердия.
Как и в жилом квартале, улицы делового района Солт-Лейк-Сити хвастались аллеями, засаженными деревьями. Здания за теми деревьями, включая несколько приличных на вид отелей, были вполне современными. Впереди виднелось нечто похожее на громоздкий готический собор, законченный примерно на три четверти.
— Это будет знаменитый Храм мормонов? — спросил Линкольн, указывая в ту сторону.
— Именно. — Хэмилтон кивнул. — А вон тот удлинённый купол, который выглядел бы красивее, если бы его не закрывали стена и деревья — это Скиния, где они молятся. Они не мелочатся, не так ли?
— Так, — согласился Линкольн. — Чего о них не скажешь, так это того, что они мелочатся.
Из окна гостиничного номера Линкольн мог разглядеть Скинию и Храм. На строительных лесах, казавшихся чуть толще паутины, люди, крошечные, словно муравьи в сравнении с гранитной глыбой, трудились, чтобы ещё на день приблизить к завершению грандиозную затею Бригама Янга.
Линкольн только закончил распаковывать вещи, как в дверь постучали. Когда он её открыл, то увидел в коридоре молодого человека приятной наружности, одетого в приличный костюм.
— Мистер Линкольн, президент Тейлор[30] приветствует вас и надеется, что у вас найдётся время отужинать с ним этим вечером в семь часов, — произнёс юноша. — Если вас устроит, сэр, я приеду на карете в половине седьмого, чтобы доставить вас к нему домой.
— Президент Тейлор? — На мгновение, единственное имя, ассоциировавшееся у Линкольна с этой фамилией и пришло ему на ум, было Закари, а тот уже тридцать лет, как помер.
Затем он вспомнил, где находится. — Хотите сказать, глава вашей церкви?
— Да, сэр, разумеется. — Посланник, возможно, слышал о Закари Тейлоре в школе, однако в его реальности существовал Джон Тейлор.
— Передайте ему мою благодарность за приглашение и я буду рад встретиться с ним в назначенный час. — Линкольн никак не мог взять в толк, зачем духовному лидеру Церкви Святых Последних Дней хотелось встретиться с ним, но он не стал показывать молодому посыльному, что, будучи достопочтенным человеком, не имеет понимания. К тому же его незнание и любопытство скоро будут удовлетворены.
Как и было обещано, симпатичный молодой человек подъехал к отелю на шикарной коляске в половине седьмого. Путешествие к дому Джона Тейлора заняло около получаса. Сам дом, по крайней мере, центральная его часть, уместно смотрелся бы где-нибудь в Чикаго или Питтсбурге — это было двухэтажное здание, превосходно выбеленное, с шиферной крышей. К центральной части, однако, примыкали флигели, которых было достаточно, чтобы вместить несколько красоток; в каждом из них, вне всякого сомнения, обитала отдельная часть обширной и многочисленной семьи мормонского президента. Дом окружали тополя, клёны и виноградные лозы, по фронтальной стене вился плющ.
Когда Линкольн постучал в парадную дверь, ему открыл мужчина его возраста.
— Проходите, сэр, — произнёс он с акцентом, который выдавал в нём выходца из Англии. — Меня зовут Джон Тейлор, рад с вами познакомиться. — Его волосы, брови, борода, растущая по линии челюсти и под подбородком, были снежно белые. Он привычно поджал губы, отчего его рот стал узким и бескровным; глубоко посаженные ярко-голубые глаза, похоже, видели больше печалей, нежели радостей. Линкольн это понимал. О себе он мог сказать то же самое.
30
Закари Тейлор (1784–1850) — 12-й президент США. Военный, пришёл к власти на волне успехов Американо-Мексиканской войны, но умер через 18 месяцев после избрания от острого гастроэнтерита (слухи о его отравлении южанами или иезуитами дальнейшими исследованиями не подтверждены).