Британского военного атташе видно не было, однако вскоре появился его помощник, капитан, который пребывал в первой половине своего тридцатилетия, и поехал рядом с майором Фошем, пытаясь заговорить с ним по-французски. К сожалению, англичанин переоценил свои знания этого языка. Паузы в разговоре становились всё длиннее и длиннее.
— Вали из нашей страны, чёртов краснопузый! — крикнул кто-то в адрес помощника военного атташе, который и в самом деле был одет в мундир красного цвета. Тот приподнял шляпу перед кричавшим. Шлиффен незаметно кивнул, восхищаясь его и его бахвальством, и языковыми навыками.
Этой же группой, но не совсем плотной — Шлиффен чуть приотстал — троица офицеров проехала на юг через сельскохозяйственные земли Смитсоновского института, затем на запад вдоль Мэриленд-авеню в сторону Лонг-Бридж. Теперь Шлиффен видел позиции орудий конфедератов, направленных в сторону столицы Соединённых Штатов. Также среди деревьев он заметил готовые к ответу орудия США. Ещё больше орудий США разместилось на высотах к северу и западу от города, и в окрестностях. Если конфедераты попытаются окружить Вашингтон, эти орудия усложнят данную задачу.
На той стороне Лонг-Бридж, что принадлежала США ожидали Сол Берриман — адъютант Роузкранса, — несколько солдат и госсекретарь США Ганнибал Гэмлин. В своём черном костюме, пиджак на такой влажной жаре расстёгнут, демонстрируя широкое белое поле рубашки, Гэмлин был похож ни на что иное, как на пожилого пингвина-неваляшку.
Капитан Берриман кивнул Шлиффену, когда тот спешился. Он изо всех сил притворился, будто британского и французского военных представителей, союзников недружественных сил, не существовало. Они заняли места, чтобы наблюдать самим и при этом оставаться незамеченными.
Церковные колокола по обеим сторонам Потомака начали провозглашать о наступлении полудня. В этот момент офицер Конфедерации на чёрном коне проехал по Лонг-Бридж на север, держа в руке белый флаг. Когда он приблизился, Шлиффен заметил, что, судя по красной окантовке мундира, это был артиллерист.
— Меня зовут полковник Уильям Эллиот[37], — заявил он, — и у меня есть предложение от президента Лонгстрита и генерала Джексона, которое позволит избежать ненужного кровопролития.
Капитан Берриман и госсекретарь Гэмлин тоже представились. Гэмлин произнёс:
— Говорите, что хотели, полковник. Соединённые Штаты не будут и не станут с осуждением относиться к подобным предложениям. — Говор Гэмлина отличался от говора Эллиота почти так же, как говор баварца отличался от говора берлинца — как и президент Блейн, госсекретарь был родом из Мэна, места, максимально удалённого от Конфедерации к востоку.
— Благодарю вас, сэр, — произнёс Эллиот. — Считая очевидным тот факт, что Соединённые Штаты неспособны защитить Вашингтон от кровопролитной бомбардировки, которую Конфедеративные Штаты могут устроить в любой момент, президент и главнокомандующий просят, во имя гуманизма, объявить Вашингтон открытым городом и позволить силам Конфедерации занять его мирно. В противном случае, за последствия они не отвечают.
— Я отвечу, — заговорил Берриман настолько поспешно, что едва не перебил последние слова Эллиота. — Генерал Роузкранс приказал мне отвечать на подобные предложения категорическим отказом. Хотите Вашингтон, полковник, придется за него драться, и это обозначено чётко.
— Мне жаль это слышать, капитан, — сказал полковник Эллиот. — Я надеялся избежать разрушения столь прекрасного города.
— Вы желали овладеть им без усилий, — ответил на это Берриман. — Мне жаль вас разочаровывать, но этому не бывать.
— Полковник, — заговорил британский капитан, — прошу не забывать, что в этом городе расположены посольства дружественных вам держав. — Обладая речью представителя высшего сословия, он проглатывал больше слогов, чем госсекретарь США и полковник Конфедерации вместе взятые.
— Мы приложим все усилия, чтобы поражать исключительно военные цели, — сказал Эллиот.
— В любом случае, это не имеет значения, — заговорил Ганнибал Гэмлин. — Вследствие возмутительного и неприемлемого характера нот, полученных президентом Блейном этим утром от послов Великобритании и Франции, правительство Соединённых Штатов объявляет весь дипломатический персонал этих двух стран персонами нон грата в этой стране; мероприятия по возвращению ваших людей на родину уже ведутся.
— Будучи нейтральной державой, Германская империя отлично подходит для обеспечения данного перемещения в обе стороны, — произнёс Шлиффен.
37
Уильям Эллиот (1838–1907) — в реальной истории был юристом и конгрессменом от штата Южная Каролина.