Теперь они попа привели (попы еще были тогда, сразу после революции, это уж, наверное, в двадцать седьмом — двадцать восьмом году не стало попов). Поп молебен им отслужил. Все равно ничего не помогло. Как стучало, так и стучит.
Теперь они привезли какую-то шаманку, бурятку. (Раньше шаманки были, вы, наверное, слыхали?). Шаманка говорит:
— Вы какие-то вещи купили... (А правда, в том году была засуха сильная. Ни хлеба, ни сена не было. Из других деревень все время ездили, покупали по нашим деревням, ну и привезли им...). Шаманка на улице огонь разожгла, скакала как-то, головешку у себя держала. Ну и высчитала, что они вещи купили, так на них было пущено. Велела их сжечь. Они сожгли все — как стучало, так и стучится! Увезли эту шаманку, ничего не помогло.
Теперь уж к этой поре, наверное, к марту стало.
Всю зиму простучало, они промучились. Девочка совсем доходила, как спичка, стала: она не может спать, когда стучится под ней. Куда ее не положат — везде под ней стучит.
Теперь там у них была соседка. Заехал к ним мужчина, хлеб покупать поехал. Старичишка на одной лошаденке, на телеге (тепло уже, наверное, в марте, в конце, поди, снега уж не было). А народ соберется. Я тоже ходила, сколько раз слушала. Они же вот там внизу у речки жили. Вот тут стоишь и слышно, как у них стучится. Мы слышали. Сколько раз я ходила слушала тоже. Этот старичок и говорит:
— Что это за народ? Тут клуб или что? Что собрались?
А молодежь-то каждый вечер ходила туда, болталась: где баловались, где слушали.
Старик и говорит:
— Что у вас там такое? Народ какой-то...
Хозяйка стала ему говорить:
— Вот так и так. У соседей у наших стучит, и девочке совсем плохо.
Он постоял и говорит:
— А, пустяки, можно вылечить...
Эта рысью скорей прибежала к соседке:
— Иди, Петровна, старик сказал... (За все, как утопленник за соломинку хватается, так и тут). Попроси его, может быть, он придет да вам поможет.
Она пришла, давай его просить. Он говорит:
— Я утром рано приду. Возьмите у ней волосок выдерните с головы и в чисту миску налейте воды чистой.
Она так и сделала. Налила воды. У ней волосок вырвала с головы. Он пришел, вот так поводил, поводил этим волоском по миске и говорит:
— На большого было в бане пущено. Ее отец когда-то в молодости выбивал окна у какой-то старухи. Эта, говорит, — старуха вот ему хотела отомстить, а попало на девчонку. Попойте ее счас этой водой, не будите. Двое суток проспит, трое проспит — не будите, пока она сама не проснется.
Все так сделали, в комнату ее уложили. Она говорит:
— Я в чулках одних зайду на носочках, послушаю: спит, храпит. Вот сутки спит, двое спит, все спит и не пробуждается. Потом закричала: "Мама, я есть хочу!" (А то она не стала совсем ничего кушать).
Ну, вот после того совсем стучаться не стало.
А сейчас под их домом-то ключ закипел, дом-то у них снесли, нет его. А то он все тут стоял.
Ну, теперь, он сам-то все ругался, еще как выпьет.
Это в Чороне было. Комогорцевы, Комогорцев Дорофей Прокопьич был он сам. Девочка поправилась, выросла. Она сейчас где-то в Одессе живет. Сейчас-то она пожилая (она года с четырнадцатого, что ли), уж на пенсии.
Вот чем-то старик им помог... Вот как? И верить и не верить...
ВЕДЬМЫ И ВОРОЖЕИ
С КОШКОЮ НА ПЛЕЧАХ[5]
ВЕДЬМАМ в день Светлого Христова Воскресения дается от дьявола сила, при помощи которой они становятся невидимыми. В самый день этого праздника все ведьмы стоят в службе задом к царским вратам, но их из-за народа никто не видит. Только, когда священник выходит со святыми дарами из царских врат, то может видеть этих ведьм.
Про одну ведьму рассказывают такой случай: одного мужика как, бывало, он только выйдет вечером куда-либо со двора, тотчас настигала ведьма и, сделавшись кошкой, садилась к нему на плечи и давила ему спину, как пятипудовая поклажа. Долго мучился с этою ведьмою мужик и никак не мог от нее избавиться. Наконец, одна старуха-знахарка научила его избавиться от этой ведьмы.