Нет, электронные гаджеты, трудосберегающие кухонные приспособления и жизнь в городе не плохи сами по себе, скорее наоборот. Лично я бы не хотела вернуться к жизни до создания Spotify, тем более до изобретения холодильника и цветного телевизора. Вместе с изменением питания произошло множество перемен в обществе, которые позволили людям вести более полную, легкую и комфортную жизнь.
Весной 2018 года я посетила Нанкин, один из крупнейших китайских городов, где гуляла по земле, которая десять лет назад была отведена под сельхозугодия и множество работников гнули спины на этих полях. Теперь эти районы были застроены блестящими высотными торговыми центрами, где молодые люди сидели под кондиционером в Starbucks, наслаждаясь воздушным пирожным вместе с зеленым чаем маття. А еще совсем недавно их дедушки и бабушки жили здесь в тяжелом труде и голоде. Возрастные жители Нанкина, которые когда-то могли позволить себе всего один-два раза в год экзотические фрукты, такие как дуриан или личи, теперь могут покупать их каждую неделю и везти покупки домой на суперскоростном метро.
В каком-то смысле современная мировая пищевая индустрия – это чудо. Можно выращивать что угодно, перевозить куда угодно, продавать что угодно (если продукт аккуратно упаковать и красиво разместить на полке супермаркета).
Сейчас можно производить свежую зеленую фасоль и скоропортящееся мясо в отдаленном уголке одной страны, а есть эти все еще свежайшие продукты будут в любой другой точке планеты. Для тех, у кого есть деньги, доступны летние фрукты зимой и обжигающе горячий шоколад со взбитыми сливками круглый год. Наши предки сильно беспокоились о безопасности молочных продуктов, но теперь мы можем купить свежее охлажденное молоко без патогенных микроорганизмов в любое время.
Превращения в пищевой сфере четвертого периода не похожи ни на какие другие изменения в истории человечества. Иногда я смотрю на своих троих детей и думаю, как необычайно повезло многим из этого поколения – они никогда не сомневаются, есть ли в магазинах продукты. Свежие фрукты для них – почти как вода из-под крана. Когда еда в нашем холодильнике заканчивается, мы знаем, где ее взять. Мои дети никогда не видели пустых полок, не знали продовольственных карточек. Как, впрочем, и я.
Разумеется, даже сейчас не для всех детей в мире доступен этот изобильный рацион. Крайняя нехватка продовольствия в современной Венесуэле – мрачное напоминание о том, что эпоха изобилия не обязательно будет длиться вечно. Кроме того, ситуация прослеживается даже в богатых странах: каждый пятый американский ребенок не питается полноценно.
В четвертом периоде наблюдается появление новых форм социального и экономического неравенства в сфере еды. Некоторые дети никогда не пробовали клубнику, кроме поддельной вкусовой добавки в молочном коктейле из сети быстрого питания. Другие, из более состоятельных семей, завтракают кашей из органического геркулеса с ягодами с фермерского рынка.
Разница в качестве продуктов, которые едят самые бедные и самые богатые, огромна, и она увеличивается.
Беднейшие семьи в Америке не выглядят голодными, как сироты викторианской эпохи, но они едят меньше темно-зеленых овощей, меньше цельнозерновых продуктов и орехов[73].
Ключевой вопрос четвертого этапа: можно ли пользоваться преимуществами современного питания без его отрицательных сторон. Послевоенная продовольственная система смогла обеспечить нас калориями с избытком. Но она не смогла (по крайней мере, в большинстве стран) создать здоровую еду.
Сворачивая с пути
Эксперты в области развития питания говорят о «повороте его траектории», что означает изменение его направления на более здоровый путь. В идеальном мире мы могли бы наслаждаться удобством, разнообразием и вкусом современной еды без хронических заболеваний, которые так часто кажутся ее следствием. Могла ли эволюция продовольствия свернуть от вредной пищи к овощам? Если да, то где же это могло произойти?
Когда мы изучаем вопросы питания, то снова и снова в обсуждениях всплывает одна страна – Южная Корея. Ей удалось перейти от третьей стадии к четвертой буквально молниеносно, но без последствий, которые испытали на себе люди в Бразилии, Мексике и ЮАР. Южная Корея, почти единственная в мире, смогла свернуть с общего пути.