Проблема советских военнопленных, служивших в вермахте и захваченных союзными войсками, в последующий период приобрела до того острый характер, что стала предметом обсуждения на высшем уровне в ходе Ялтинской конференции. 11 февраля 1945 года Молотов и Иден подписали соответствующее двустороннее соглашение и тогда же аналогичное соглашение подписали советский генерал-лейтенант А.А. Грызлов и военный представитель США в Москве генерал Дж. Р.Дин[259].
Характерно, что в опубликованном в тот же день коммюнике, а также в соглашениях и в приложениях к ним ни слова не говорится о дифференцированном подходе к советским военнопленным, служившим в вермахте и захваченным в плен с оружием в руках, и к тем советским военнопленным, которые были освобождены из соответствующих немецких лагерей. Сталину было крайне неприятно признавать наличие большого количества изменников среди советских военнопленных, тогда как среди английских и американских солдат и офицеров, которые одновременно передавались союзникам советскими властями, подобная категория отсутствовала. Поэтому он заявил, что «поскольку этот вопрос не имеет отношения к конференции, нет надобности включать его в коммюнике». Несколько дней спустя на запрос министра иностранных дел Великобритании, следует ли эти документы публиковать и зарегистрировать в ООН, от советского посольства последовал категорический ответ: «Ни в коем случае. Это соглашение должно рассматриваться как секретный документ!»[260]. От кого советское руководство скрывало это соглашение, догадаться нетрудно. Советские граждане узнали о нем лишь десять лет спустя после войны.
Архивные материалы, касающиеся взаимоотношений советских оккупационных властей и властей западных союзников, полны советских требований о насильной выдаче предателей, дезертиров, военных преступников, являющихся советскими гражданами. В связи с этим IV сессия Совета министров иностранных дел от 23 апреля 1947 г. подтвердила соглашение Контрольного совета в Германии о выдаче военных преступников в следующей формулировке: «Все военные преступники, обнаруженные в лагерях для перемещенных лиц, должны быть переданы под стражей военному командованию заинтересованных стран после соответствующего запроса и по представлении удовлетворительных доказательств того, что лица, передача которых требуется, являются действительно военными преступниками». Было также решено распустить различные национальные «комитеты» и «центры», занимающиеся враждебной деятельностью, враждебной интересам какой-либо из союзных держав.
В принятии подобного документа, естественно, было заинтересовано только советское правительство, потому что в западных зонах проживали десятки тысяч советских граждан, не признававших себя таковыми и не желавших возвращения на родину. Со стороны граждан западных держав подобных случаев практически не наблюдалось.
В многочисленных запросах о выдаче Советскому Союзу упоминаются, например, бывший майор Советской Армии, адъютант власовского генерала Меандрова Лигостаев, власовец, бывший прокурор Алма-Атинской области Арбенин, командир роты Украинского добровольческого полка Геракасевич, б. советский майор, служивший во власовской армии Александров, командир 1-го эстонского запасного полка в составе вермахта Стокеби, бывший главнокомандующий литовской армией Бангерский, бывший бургомистр Харькова Т. Гаран, бывший политсоветник немецкого комиссара Львова Дроздовский и многие другие.
Советские власти особенно настойчиво требовали выдачи бывшего профессора Ленинградского института востоковедения советского гражданина Н.Н. Поппе. 48-летний профессор обвинялся в том, что в 1942 г. в районе Кисловодска он добровольно перешел к немцам, стал платным агентом гестапо, участвовал в допросах арестованных немцами советских патриотов.
В течение года (1946–1947 гг.) руководство СВАГ неоднократно обращалось параллельно к военным властям всех трех западных зон, указывая, что именно у них скрывается разыскиваемый преступник. Но отовсюду был получен ответ, что он не обнаружен.
Так же долго в 1946 г. продолжалась история с розыском руководителя ОУН С. Бандеры, который в это время проживал в американской зоне под другой фамилией. Советские власти указывали на реальные факты борьбы Бандеры против Советского Союза и приписывали ему мнимые преступления. Однако они получали один и тот же стандартный ответ: «Как только Бандера будет нами арестован, его дело как военного преступника пойдет обычным путем, установленным международным соглашением». По-иному говоря, Бандера, который никогда не был советским гражданином, советским властям выдан не будет. Разочаровавшись в возможности получить содействие американцев в выдаче Бандеры легальным путем, советские спецслужбы прибегли к международному терроризму. В 1959 г. их агент убил Бандеру на пороге его дома в Мюнхене.