События в Берлине привлекли внимание Совета безопасности ООН, всей мировой общественности. Это означало, что они превратились в международную проблему, содержавшую в себе опасность дальнейшего обострения. Вслед за расколом Берлина через год наступил и раскол Германии.
В подобных условиях советские власти делали все возможное, чтобы под различными предлогами ограничить получение информации немцами советской зоны из западных зон. Так, состоялись собрания почтовиков, на которых служащие почты принимали резолюции с требованиями прекратить поставку газет, призывавших к войне. Общественный комитет борьбы с поджигателями войны в Берлине также призвал население бойкотировать некоммунистическую прессу. На крупных предприятиях города принимались резолюции, также требовавшие прекратить продажу газет, выходящих по западным лицензиям. Специализированное общество по распространению печати прекратило поставку газет западных секторов киосками и продавцами газет в советском секторе.
Лишь много лет спустя из хранящихся в архивах отчетных документов советской военной комендатуры Берлина стало ясным, что все эти антидемократические меры были предприняты немецкими общественными организациями не по их доброй воле, а под давлением Отдела информации комендатуры. В документе так и было сказано: «Отдел информации развернул в это время широкую кампанию за бойкот антидемократической прессы»[315]. Можно понять ответное решение западных властей, которые также запретили в своих зонах распространение прессы из советской зоны.
Становилось очевидным, что линия советского руководства на обострение берлинского кризиса была равнозначна попытке заставить Запад уйти из Берлина. Чтобы добиться этой цели, СВАГ предприняла новые, ужесточенные меры. Но они не увенчались успехом. В конце 1948 года оккупационные власти западных секторов провели выборы в магистрат западной части города и создали западноберлинскую трехстороннюю комендатуру. 14 мая 1949 года они произвольно ввели в западной части города так называемый «малый оккупационный статут». Эти меры подтверждали, что западные державы твердо решили не терять Берлин, поэтому весной 1949 года обе стороны достигли соглашения об урегулировании отдельных вопросов, связанных с ситуацией в городе.
Много лет спустя пенсионер В. Молотов в беседах с публицистом Ф.Чуевым, вспоминая спровоцированный им и Сталиным берлинский кризис, цинично заявил, что «если бы не было Берлина, был бы другой такой узелок», поскольку «у нас цели и позиции разные, какой-то узел обязательно должен быть, и он завязался в Берлине»[316].
Вот так делалась история!
Но события в Берлине, приведши к его расколу, были хотя и главной, но лишь частью общего процесса по расчленению Германии. Межсоюзнические соглашения по Берлину являлись составной частью других соглашений о судьбах Германии. Поэтому необоснованно утверждение, будто соглашения по Берлину не вытекают из Потсдамских и других решений. Нельзя признать логичными и утверждения о том, что западные союзники получили свои права в Западном Берлине якобы в обмен на освобождаемые ими территории Тюрингии, Саксонии, Бранденбурга и Мекленбурга.
Нетрудно себе представить, что согласованные в годы войны основополагающие принципы в отношении Германии и Берлина могли быть претворены в жизнь только в том случае, если прежняя политика союзников и в мирное время останется неизменной, и они с такой же настойчивостью и последовательностью будут бороться за новую Германию, как они совместно сражались с Германией Гитлера. Но пока такой готовности стороны не проявили.
На протяжении четырех десятилетий Берлин оставался расколотым на две части и стал своеобразным символом раскола всей Европы на два враждебных лагеря. Сложившаяся ситуация предопределила и названия двух частей единого города. Понятие «советский сектор оккупации Берлина» постепенно стало трансформироваться в понятие «восточный Берлин», а с первых лет существования ГДР он именовался как «демократический Берлин».