Далее генерал Клей выдвинул неожиданно откровенное предложение создать центральные немецкие органы на двусторонней основе — американской и советской. «Это значило бы, — пояснил он, — что США не идут ни на какие проекты «западных блоков» и что сотрудничество между нашими двумя странами может быть плодотворным».
Остается открытым вопрос, не является ли это предложение развитием идеи о разделе сфер влияния между США и Советским Союзом после победы над Германией, идеи, которая вынашивалась в правящих кругах США ещё в годы войны. Так, с 20 по 24 июля 1944 года американский военный представитель генерал Дин предпринял поездку на 3-й Белорусский фронт. На приёме у командующего фронтом маршала А.М. Василевского он заявил: «США не имеют никаких политических или других устремлений на Балканах или в других странах, и после войны наши две страны должны быть сильными, каждая в своих областях — заранее обусловленных районах».
Можно привести немало фактов, свидетельствовавших о деловом сотрудничестве руководителей военных администраций западных держав и Советского Союза, особенно в первый период оккупационного режима. Так, ещё в ходе войны союзники не представляли себе точно, как должно быть организовано денежное обращение в побеждённой Германии и как поступить с валютой, захваченной немецкими властями в оккупированных странах. Между соответствующими органами СССР и США шёл полезный обмен мнениями. Например, 10 февраля 1944 года посольство США в Москве направило в НКИД письмо, в котором со ссылкой на письмо Молотову от 17 января 1944 года запрашивалось мнение советского правительства о денежных мероприятиях во время вступления и оккупации Германии. В письме сообщалось, что американцы намерены начать печатание немецких денег «Марка М» не позднее 14 февраля 1944 года. Посольство ставило вопрос, намерено ли советское правительство использовать предлагаемые деньги или оно имеет иные планы [322].
Каков был ответ из Москвы, автору выяснить не удалось.
По проблеме валюты имели место запросы и советского правительства, направленные в Вашингтон. Так, посольство СССР 24 июля 1945 года сообщило правительству США, что расследованием в Берлине установлено, что при эвакуации Варшавы немецкие власти вывезли 800 мешков в город Страсбург с советской валютой. По определению советского Госбанка, эта сумма составляла, примерно, 300 млн. рублей и выражалась просьба о содействии в ее возвращении Советскому Союзу[323].
История коалиционных войн в прошлом знает немало случаев, когда накануне победы над общим противником союзники по коалиции допускали такие авантюристические акции, которые сводили на нет их усилия в войне и спасали противника от неминуемого поражения. Влиятельные силы в Англии и США в последние недели второй мировой войны также были не прочь последовать этим историческим примерам и добиться достижения своих целей в ущерб интересам Советского Союза. Однако генерал Эйзенхауэр предотвращал подобные намерения и оставался верен духу союзнического долга. Он решительно отверг предложения немцев о подписании сепаратного соглашения о прекращении военных действий.
В ходе советского наступления на Берлин и союзных войск на западе Германии во второй половине апреля 1945 года со стороны некоторых представителей гитлеровской клики и верховного командования вермахта предпринимались неоднократные попытки договориться о сепаратной капитуляции только перед англо-американскими союзниками.
Одна из таких попыток была предпринята Гитлером через шведского банкира Ф. Бернадотта 24 апреля 1945 года. Это предложение через Стокгольм было немедленно направлено союзникам и 26 апреля президент Трумэн ответил следующее: «Немецкая капитуляция может быть принята при условии капитуляции на всех фронтах как с Соединенными Штатами, так и Великобританией и Советским Союзом. Если это условие будет принято, то немецкие войска на всех фронтах должны сдать оружие местному командованию союзников. Если где-то ещё будет продолжаться сопротивление, атаки союзников будут продолжаться до полной победы»[324]. Так, американские и английские военные миссии в Лондоне 26 апреля 1945 года сообщили советскому генштабу, Эйзенхауэр направляется немедленно на переговоры в Западную Голландию с немецким командованием, и он высказал просьбу, чтобы советские представители также присутствовали на этих переговорах[325].