Через несколько дней Молотов ответил так: «Я, конечно, сообщу маршалу Жукову содержание Вашего письма. Но должен напомнить Вам, что на Берлинской конференции не было принято каких-либо конкретных решений по этому вопросу».
Серьезные последствия для нормального сотрудничества оккупационных властей в Германии имели их острые разногласия по принципиальному для Советского Союза вопросу о выполнении решений Потсдамской конференции по репарациям. Биограф канцлера Г. Коля Вернер Мазер, описывая катастрофическое положение населения Западной Германии в первые дни после капитуляции, утверждает, что союзники действительно оказывали посильную помощь голодающим немцам и ослабляли «удары послевоенного лихолетья», но «никаких долгосрочных политических или экономических мер в западных зонах в это время не принималось»[345].
Многие немецкие политические деятели, которым покровительствовали американцы и англичане, выражали недовольство слишком жесткими, по их мнению, условиями изъятия репарационных платежей из Германии. Так, Аденауэр заявил, что «последствия, которые имели бы эти принятые союзниками определения для Германии, были бы весьма близкими к целям, за которые ратовал американец Генри Моргентау».
Наряду с другими видами репарационных поставок и трофеев советское правительство было особо заинтересовано в получении максимального количества речных и морских торговых судов, а также военных кораблей, которые по решению Потсдамской конференции подлежали разделу между союзниками.
Продолжительная переписка между представителями Советского Союза и западных держав велась и по вопросу выдачи советскому правосудию немецких военных преступников Коха, Фрауэнфельда, ряда фельдмаршалов и генералов. Генерал Соколовский в октябре 1947 года и в марте 1948 попросил начальников американской и английской военных администраций выдать Советскому Союзу военных преступников германских генералов и фельдмаршалов Гудериана, Манштейна, Рундштедта, Бергера, Рейнике, Варлимонта, Макензена, Олендорфа, Поля, Наумана, Роша и др. — всего 31 человек. Однако заместитель английского командующего генерал Б. Робертсон под различными предлогами отказался удовлетворить это обоснованное пожелание советской стороны.
Заместитель военного губернатора США генерал Г.П. Хейс в письме заместителю Главноначальствующего СВАГ генералу М.И. Дратвину по вопросу выдачи военных преступников заявил, что советские власти должны представить «тексты нарушенных советских законов, указать действия, являющиеся нарушением этих законов и представить улики, в полной мере подтверждающие обвинения и личное участие в преступлениях». Можно себе представить, чем закончился бы продолжавшийся в то же время Нюрнбергский процесс над главными германскими военными преступниками, если бы они предъявили подобное требование их обвинителям. Конечно же, их полным оправданием, так как никто из них лично не расстреливал попавших в плен английских летчиков, не поджигал огонь в печах крематория в Бухенвальде, не уничтожал детей в детдоме г. Эйска и непосредственно и лично не совершал других преступлений.
Обстановка «холодной войны» так повлияла на взаимоотношения между администрациями западных союзников и СВАГ, что по вине обеих сторон конфронтация охватила не только принципиальные вопросы политики в отношении Германии, но и вопросы, имеющие относительно частный характер. Так, 21 июля 1947 года советская сторона отказалась от участия в совместных спортивных мероприятиях, намеченных Союзным спортивным советом, и вышла из состава этого совета. Тогда же под различными предлогами руководство СВАГ чинило препятствия транспортировке грузов, следовавших в западные сектора Берлина. Руководство СВАГ отказалось последовать примеру западных зон и установить контакт с Европейским сообществом (ЕС) с тем, чтобы Германия в целом могла оказывать помощь в восстановлении Европы[346].
Нормальное сотрудничество военных властей союзников в Германии становилось все более проблематичным из-за взаимных обвинений в нарушениях дисциплины полетов самолетами в районе Большого Берлина. Обе стороны при этом приводили длинный и подробный перечень этих нарушений и не только реальных, но и нередко надуманных.