Не все советские офицеры, в том числе и отдельные представители высшего командования, хорошо разбирались в политической обстановке в Германии. Некоторые из них считали, особенно в первые дни и недели оккупации, что в Германии вообще не осталось демократических сил, на которые советским властям можно было бы опереться. Другие утверждали, что единственной антифашистской силой в стране были коммунисты. Все же остальные в той или иной степени связаны с гитлеровской системой, и поэтому в побежденной Германии вся власть должна находиться исключительно в руках советских военных органов.
Указывая на негативные случаи, нельзя игнорировать и того, что примеров другого рода имелось все же больше. Большинство советских воинов, чьи сердца не ожесточила ужасная война, проявляли гуманное отношение к мирным жителям. Ненависть к принесшему им горе и страдания врагу переплетались у них в противоречивый узел разнородных чувств. Эренбург еще в годы войны писал, что мы «ненавидим немцев и за то, что мы должны их убивать», а другой писатель рассказывал об одном солдате, у которого семья была погублена немцами и который плакал на улице Берлина от того, что у него рука не поднималась мстить.
Хранящиеся в российских архивах документы, а также рассказы непосредственных участников событий — солдат и офицеров трех фронтов, действовавших на территории Германии (исключая Восточную Пруссию), свидетельствуют о том, что немцы были охвачены страхом перед ожидаемым возмездием со стороны советских солдат за содеянные фашистами преступления на территории Советского Союза. Но вместе с тем капитуляцию своей страны немцы восприняли, естественно с чувством облегчения: кончилась война и вместе с ней бесчисленные житейские невзгоды. Но стоило ли этому событию радоваться или считать его национальной трагедией — при ответе на этот вопрос мнение разных слоев немецкого населения было далеко не однозначным.
Потребовались большие усилия антифашистов и других честных немцев, а также усилия оккупационных властей, чтобы убедить немцев в том, что 8 мая 1945 года для Германии наступил исторический поворот и что немцам предоставлен исторический шанс навсегда отказаться от милитаризма и войны и решительно встать на путь мира и демократии. Эти идеи в первый послевоенный период с трудом проникали в сознание широких кругов населения. Слишком тяжким был груз нацистской идеологии, расизма и милитаризма.
После демобилизации большой части солдат и офицеров действовавших на территории Германии войск здесь остались оккупационные войска и сотрудники советских оккупационных органов управления. Это была такая категория советских людей, которая была призвана сыграть важную роль в осуществлении советской политики в Германии и налаживании нормальных отношений между вчера еще враждебными друг другу народами. Немцы увидели в лице советских людей, служивших или работавших в Германии, не озлобленных за совершенные на их родине злодеяния поработителей, а освободителей от фашистского ига, искренне желающих помочь немцам встать на путь демократического развития. Негативные явления противоречили официальному политическому курсу Советского Союза. В Красной Армии не было и не могло быть таких офицеров, как немецкий фельдмаршал Рейхенау и другие генералы, призывавшие солдат вермахта видеть в славянах людей второго сорта, беспощадно уничтожать их исторические и культурные памятники. Это признавали многие немцы. Так бывший до 1948 года министром юстиции Тюрингии Г. Кюльц писал, что линия советских оккупационных властей, особенно учитывая поведение немецких солдат и офицеров в России, «в поразительно малой степени определялась чувствами мести и возмездия» и что основу ее составляло установление разумных отношений с немецким населением.[362].
Если представление о советском солдате, который в освобожденных странах, в том числе и в Германии уже своим присутствием выполнял функции дипломата, можно считать образным выражением, то те, кто оставался в составе ГСВГ, а тем более сотрудники СВАГ, являлись по истине настоящими дипломатами. И если к проступкам, которые совершали только что вышедшие из боя солдаты местное население относилось в какой-то мере с пониманием и списывало их на счет специфики войны, то к поведению сотрудников СВАГ отношение немцев было особым.
362
Wie es zur Bundesrepublik kam? Politische Gesprache mit Mannern der ersten Stunde. Freiburg/Breigau, 1968. S.83