23
Чему не учат в журналистской школе слона и замка
Когда я появился в нью-йоркской редакции «Вэнити фэр», меня тут же вызвали в кабинет главного редактора. Я так и знал: ему доложили об инциденте с Джеймсом Брауном. Я морально приготовился выслушать очередную критику в свой адрес. Что я мог сказать в свое оправдание? Что мы лишь дурачились, делая вид, будто нюхаем кокаин? Он никогда на это не купится. Ну и ладно. По крайней мере у меня будет повод поднять вопрос об оплате моих расходов на кокаин. Я потратил на него 240 фунтов!
Но, увидев его лицо, я понял, что он хотел увидеть меня совсем по другому поводу. Посмеиваясь про себя, он смотрел на меня как на забавное животное из зоопарка — словно я был чем-то вроде утконоса.
— Тоби, — начал он. — У тебя тяжелая рука.
— О чем это ты?
Смешок.
— Это противоположное значение легкой руки, — объяснил он. — До чего бы ты ни дотронулся, все превращается в дерьмо.
Оказывается, у него состоялся долгий разговор с Эйми, и она рассказала, что каждая фотосъемка, в которую я был вовлечен, разваливалась в самый последний момент. Подумав, я должен был признать, что это действительно так. По той или иной причине каждая из них могла закончиться полным крахом, если бы не своевременное вмешательство Эйми. «Клевая Британия» была моим последним шансом утвердиться, но я его упустил.
— Думаю, из этого ничего не получится, — сказал Грейдон.
Ой-ой-ой, подумал я. Вот оно, начинается. По опыту я знал, что эти слова означают «ты занимаешь чужое место». Обычно когда у кого-нибудь из представителей «Конде наст» публично спрашивают, что произошло с кем-то из ее бывших служащих, стандартным ответом является «из этого ничего не получилось». В приватной обстановке их ответ более прямолинеен. Например, однажды я спросил у Эйми, что случилось с Анн Харрингтон, предшественницей Элизабет Зальцман. «С ней? — ответила она. — Мы вышвырнули ее из окна».
— Не волнуйся, — продолжил Грейдон. — Я не собираюсь тебя увольнять. Я продлю твой контракт и сохраню твое имя в выходных данных журнала, но тебе стоит подумать о том, что ты будешь делать.
Я грустно кивнул. Мне не в чем было его винить. Он проявил ко мне удивительное терпение, и сейчас, когда оно в конце концов истощилось, дал мне возможность подготовиться к расторжению контракта. Я чувствовал, что, хотя подвел его всеми немыслимыми способами, он по-прежнему симпатизирует мне. Что же касается моего отношения к нему, он мне также по-прежнему нравился.
Честно говоря, подобный исход не слишком удивил меня. За полтора года, что я провел в «Вэнити фэр», я убедился, что совершенно не подхожу для работы в глянцевом нью-йоркском журнале. Чтобы плавать в кишащих «акулами» водах «Конде наст», требовался гидролокатор, чего я просто не мог себе позволить. Как человек пишущий, я надеялся преодолеть это препятствие, выступив скорее в качестве автора, чем редактора. Но все мои усилия уговорить Грейдона использовать меня таким образом закончились неудачей. За январь 1997 года я получил 85 000 долларов и написал не больше 3000 слов, что делало меня самым высокооплачиваемым автором за всю историю журнала. Получалось, что за одно мое слово я получил больше, чем Доминик Данн,[133] который, по слухам, получал полмиллиона в год. Поэтому вопрос о моем уходе не зависел от каких-то условий, а был лишь вопросом времени.
Так почему у меня ничего не получилось? Во-первых, из-за моих незрелых выходок. Мое мальчишеское поведение, даже если оно было вызвано желанием пошутить, совершенно не вписывалось в жизнь журнала, где гетеросексуальные мужчины были вымирающим видом. Проделки, казавшиеся мне уморительно смешными, воспринимались здесь как невежливые и бестактные. Мне запомнился случай, когда сотрудник азиатского происхождения разозлился на меня из-за того, что я позвонил в «Шанхай Танг», один из самых ультрамодных магазинов одежды на Мэдисон-авеню, принадлежащий Дэвиду Тангу, и заказал там китайскую еду: «Это «Шанхай Танг»? Могу ли я получить хрустящую пекинскую утку, жареный рис…» Если «Вэнити фэр» была оперной компанией, то я был тем парнем, который бродит за кулисами, пристает к мужчинам с вопросом, почему они одеты в трико, и пытается заглянуть под юбки девушкам. Для меня мир моды был, главным образом, поводом, чтобы отпускать легкомысленные шуточки: «Вы слышали анекдот о «Секрете Виктории»? Я мог бы вам его рассказать, но потом мне придется вас убить».
133
Доминик Данн получил известность за интервью с самыми богатыми и влиятельными людьми во всем мире, автор романов о жизни высшего света «Два мистера Гринвилла», «Люди, как мы», «Неудобная женщина».