Финн захихикал.
— А откуда она знает?
— Говорю же тебе, у нее определитель номера. Однако вернемся к замечательному плану мистера Гадкера. «Мойра, — заговорил он, — сегодня же после обеда на озере Юнион — большая гонка парусных лодок, да?» «Ага, — отвечала Мойра, — а на берегу будет веселье. Я тут как раз пироги пеку с жабьими потрошками». Тогда мистер Гадкер сказал: «Нельзя терять ни минуты. Иду за клеем». И прямо из кровати впрыгнул в свою черную шелковую сорочку.
— А я знаю, что дальше! Он клея в озеро насыплет. И станет не озеро, а сплошной клей!
— Точнехонько, Финик. Но в сказках-то самое главное не что произойдет, а как произойдет. И вот мистер Гадкер…
Финн закрыл глаза. Ребенок, убаюканный гадкерскими похождениями, через минуту уже спал.
Общаться в неформальной обстановке. Стало ясно, что Стив Литвинов под этим подразумевал, когда в 6.45 утра Бет увидела у себя перед компьютером, прямо на клавиатуре, плотный кремовый конверт, на котором ее имя было выведено необычным петлистым почерком ассистентки Стива — Лизы Мэйо. Внутри обнаружилась открытка с на описью «Северо-западный фестиваль старинной музыки», а в ней — напечатанное на матовой рисовой бумаге приглашение на обед в дом Юргенсенов, где в качестве гвоздя развлекательной программы выступит ансамбль старинной музыки из района Сиэтла Мадрона Доуленд. Гостей принимают Сорайя и Билл Юргенсены, а также Джойс и Стивен Литвиновы. Сверху Лиза приписала: «Для Элизабет Руркс супругом», и рядом Стив нацарапал: «Надеюсь, вам удастся прийти. Стив».
В девять Бет прервала работу, дабы позвонить по указанному в приглашении номеру. «Это Сорайя?» Да, к телефону подошла именно миссис Юргенсен, и когда Бет сообщила, что они с мужем (его фамилию пришлось дважды повторить по буквам) рады принять приглашение, Сорайя объяснила, как доехать от большого междуштатного шоссе, добавив: «Вы, разумеется, вносите сумму по вашему усмотрению, но в среднем каждый нам присылает по тысяче долларов. Здесь будет чудесно! Вы изыскали возможность посетить нас — замечательно! Чек можно выслать прямо сюда, укажите на нем — „для Северо-западного фестиваля старинной музыки“. До встречи двадцатого числа!»
Несколько минут Бет просидела, борясь с дурнотой, потом вытащила из сумки чековую книжку. Женщина страшно злилась на себя. Еще бы, все ведь было до чертиков очевидно: Лиза наверняка сообщает Стиву, когда именно вступают в силу опционы служащих высшего звена, ну а потом, как только человек получает наличные, Стив немедленно привлекает его к участию в благотворительных акциях. А она-то думала, Литвинов тогда имел в виду секс.
В 7.30 Чинк уже крался по ухабистой улице, проходившей мимо широкого канала, высматривая мусорные ящики, чтобы вернуться к ним с наступлением темноты. Шел мимо кранов, лесных складов, лодок и кораблей, стоявших и на воде, и у воды, и — впервые за все время в Америке — мимо рабочих. Вокруг было полно людей в грязных комбинезонах, и Чинк чувствовал себя спокойно здесь, где в воздухе витали запахи опилок, краски и креозота, а со стороны ангаров долетал стук молотков. Названия береговых строений значились на табличке, и каждую Чинк внимательно изучал, упражняясь в английском.
— Чинк!
Он подумал — наверное, кто-нибудь из палаточного лагеря, но оказалось — незнакомец, грузный седоватый мужчина в вельветовых брюках и теплой куртке.
— Работу ищешь?
При слове «работа» мужчина легонько, как бы невзначай кивнул.
— Мексиканцы опаздывают. С асбестом вообще дело имел?
— Немного, может быть.
— А, «немного»? Ну, это ж тебе не ракеты запускать, невелика премудрость.
— Пожалуйста?
— Восемь пятьдесят в час.
Чинк широко раскрыл глаза.
— Восемь долларов. — Мужчина показал восемь пальцев. — Пятьдесят центов. — Он вытащил из кармана две монетки.
— За один час?
— Точно.
В пикапе подъехали мексиканцы, пять человек, и грузный мужчина заговорил с ними на их языке, очень быстро. На все его слова мексиканцы отвечали «си», и «о’кей», и «энтьендо»[56].
— Чинк, — представил потом новичка грузный мужчина.
— Здорово, Чик, — произнес один из мексиканцев, протягивая руку.
«Чик» — американское имя, оно ему встречалось раньше, в фильмах. Он подумал: «Ладно, теперь я — Чик».
По одному прошли они вслед за мужчиной вдоль узкой деревянной пристани к серому, похожему на военное, судну, даже не катеру, а целому кораблю, и взобрались на борт. Мужчина провел их вниз по трапу во мрак машинного отделения, включил свет, ничуть не рассеявший темноту, и хлопнул по переплетающимся трубам, покрытым изоляцией и образующим извилистый трубопровод, со словами: «Асбест, асбест, тут один асбест».