Алекс мог теперь жить частной жизнью обычного человека. Простой студент. Русский, английский – неважно. Безликое Nikolaev в значении «неважно», а не в значении «тот самый». Вот это был царский подарок. Иногда, особенно если они долго не общались, Алекс действительно бывал взросло благодарен, и какой-нибудь разовый бредовый разговор в Москве – ради этого – вполне можно перетерпеть. Отключившись, не слушать, с мудрой улыбкой, чуть сострадательной.
Да. Став взрослым, Алекс начал даже сочувствовать отцу. Его всесокрушающему ретроградству, его пещерным взглядам – непонятно вообще из какой эпохи. Странно, все-таки эти люди «создавали» самый европейский город России (Питер) в ее самую европейскую эпоху (начало девяностых). И остались такими дремучими… Неизвестно, есть ли в мире еще член правительства, отрицающий сенсорный экран. Например. То есть отцу покупали Blackberry какой-то тупиковой ветви эволюции для таких же, как он, с маленькой, но физически существующей клавиатурой – кнопками в нижней части смартфона. Даже так.
А может, джину?..
Выветрится до Москвы?..
А не пофиг?
– Тео, дорогой!
Тео позвонил в ту самую минуту, когда Алекс уже ступал на борт, вернее, в железную трубу.
– А я уже выпил! Бармен, мудак, налил мне бурбон, а я…
– В Москве танки, – оборвал его Тео.
– Что? – от неожиданности Алекс рассмеялся.
– Fuck, ты что, оглох! В Москве находятся танки!
– Они всегда там находятся, эй, алло, любитель русской истории.
– Ты думаешь, я шучу, что ли?! – закричал Тео. – Уебок, разворачивайся и гони домой, это реально может быть опасно!
Люди уже прошли, и женщина в китчевато-красной форме «Аэрофлота» делала ему приглашающие знаки, как dangerous, secret, ominous, using too much makeup[3] Родина.
– Ну и где ты это прочитал?.. Серьезно? Ты считаешь, что телеграм-канал – это надежный способ получения информации о мире? – Алекс хихикал еще, но, возможно, это было уже нервное. – Ну и что, что это канал BBC?..
Стюардесса стала настойчивей.
– Да погодите! – рявкнул ей Алекс на русском, а сам полез на BBC и вообще смотреть, что происходит. Но, как ни странно, сайты не грузились, он лишь потом понял, что айфон пытался подключиться к той сети, которая была десять минут назад в аэропортовском баре, и лучше бы совсем выключить Wi-Fi, но с развеселых пятидесяти граммов Алекс и до этого не допер, так что оставалось только броситься чуть ли не в объятия аэрофлотовской женщине – красной с золотыми завитушками (оказывается) – боже, воплощенная хохлома. Ибо хохлома теряла терпение. Так что Алекс решил: была не была. Он пробежал по трубе, хотел схватить The Sun или The Times из богатой раскладки возле борта, но даже этого не успел и, разгоряченный, рухнул в руки экипажу, и за ним немедленно задраили Великобританию.
Как на «Титанике».
А неплохо быть на «Титанике», когда ты знаешь, что случится и в какое время надо начать выбираться с третьей палубы на первую, и вообще все это становится похоже на щекочущий нервы квест.
Тем более он и так на первой. Это бизнес-класс.
Алекс осушил поднесенный другой хохломой бокал шампанского, прежде чем плюхнулся на свое кресло.
Сосед Алекса, человек с лицом польского фермера, поднял бокал – будто поприветствовал тостом, дальше Алекс рассмотрел пиджак от Dege & Skinner и понял, что лица обманчивы.
– Пожалуйста, пристегнитесь, – прощебетала хохлома № 3.
Jesus, даже пряжки ремней позолочены – какой же trash.
– Вы летите в Москву или транзитом? – спросил Алекс.
Его как-то не отпускало. Джентльмен благосклонно подтвердил, что да, в Москву.
– А вы?
Алекс горячо подтвердил.
– Вы что-нибудь слышали про танки?
Джентльмен скривился и щелкнул ногтем по газете, лежавшей у него на коленях:
– Вы об этом?
Самолет разбегался-разбегался-разбегался и…
– Почему вы так встревожены? – спросил джентльмен, протягивая Алексу The Times.
– Я немного боюсь летать, – соврал Алекс. – Немного нервничаю.
«Немного»? Да его колотило.
– А-а… Хотите виски?.. А то я подумал, это из-за того, что происходит в Москве. У вас бизнес с Россией?
– В общих чертах, – ответил Алекс.
Когда-то ему было приятно, что в нем не узнают русского, потом стало все равно. Он разглаживал газетную полосу, пытаясь не выдать своего смятения, потому что глаз выхватил вдруг из какой-то выноски – петитом – Nikolaev.