— Офицер Лонни! — тепло поприветствовал ее Джейкоб, присоединяясь к ним. — Как жизнь?
— Привет, Джейкоб, — сказала Танесса с улыбкой. — Я в порядке, как видишь. Как там Марисса?
— Ты же знаешь, всегда в ажуре, — улыбкой ответил Джейкоб. — А что там за друг у тебя в машине?
— Представь себе, арестованный за убийство, — сказала она. — Застрелил свой компьютер, насмерть. Одиннадцать пулевых пробоин.
— Ого. Неужели? — Джейкоб был впечатлен. — Надо пойти с ним перемолвиться. Я сам давно хочу расстрелять свой, вот только никак не решаюсь из-за боязни, что другие посмотрят косо.
— Нам известна марка машины, — сказал ему Митчелл.
— И цвет тоже, — добавил Мэтт.
— Точно! Зеленая «Тойота Камри». Без правой фары.
— Поразительный прогресс, — сказал Джейкоб, потирая руки. Становилось ощутимо прохладно. — Предлагаю сообщить диспетчерам. Может, кто-нибудь из патрульных команд его засечет.
Митчелл позвонил в диспетчерскую и дал описание машины.
Через два часа автомобиль был обнаружен.
Глава 9
Зеленая «Тойота Камри» обнаружилась на Йосемити-уэй, брошенная невдалеке от места происшествия. Ее заметил еще один патруль «кладбищенской» смены: она выделялась небрежной парковкой с двумя колесами на тротуаре. Вблизи стало заметно, что правая передняя фара у машины разбита, измятый капот выгнут горбом, а лобовое стекло треснуло. На капоте и стекле виднелись пятна крови. Патрульные быстро вызвали наряд.
Пробивка через транспортный отдел показала, что «Тойота» принадлежит раввину Баруху Фридману — человеку с уголовным прошлым, причем не с самым тонким досье. Дважды отбывал срок за преступления, связанные с наркотиками, один раз — за разбойное нападение. По бумагам фигурировал как «предположительно» видный член одной из наиболее известных банд Гленмор-Парка — «Хасидские пантеры».
Через двадцать минут две патрульные машины (одна из них Танессы Лонни и Сержио Бертини) припарковались перед домом Фридмана. Экипированные бронежилетами, с оружием наготове, трое полицейских постучали в переднюю дверь, в то время как Сержио караулил у задней — на случай, если рабби вдруг решит прогуляться.
Однако тот гулять и не думал, а столь ранняя побудка вызвала у него сильное раздражение, которое лишь возросло, стоило ему узнать, что его пришли арестовывать. Своих пленителей он обзывал «гоями» и «амалеками»[10], а по мере накала ситуации начал браниться на идише, который никто из патрульных не понимал.
Его доставили в отдел полиции для допроса. В восемь тридцать утра явился его адвокат, смурной и крикливый, с категоричным требованием, что его клиент должен быть освобожден, причем сию же минуту.
К беседе с задержанным Митчелл и Джейкоб приступили в девять.
Обе допросных в отделе были похожи как две капли воды: маленькие и тесные, пол и нижняя половина стен выкрашены в черный цвет, а потолок и верхняя половина — в белый; в итоге получился довольно гнетущий и напряженный эффект инь-ян. Над небольшим столом висела лампа, отбрасывая резкий, слепящий свет. Одну из стен занимало одностороннее зеркало, в котором отражались и дознаватели, и допрашиваемый.
Митчелл и Джейкоб сидели перед раввином, пристально на него глядя. А он — на них. Это был широкоплечий мужчина с холодными, цепкими зеленоватыми глазами и черной густой бородой, которую он то и дело ощупывал, словно проверяя, на месте ли она. Адвокат раввина, назвавшийся Мелом Тёрнером, — плешивый желчный тип в круглых очочках — рылся у себя в портфеле, что-то сварливо бормоча.
— Рабби Фридман! — воскликнул Джейкоб. — Рад нашей новой встрече.
— А уж я-то, детектив Купер, — ухмыльнулся Фридман. — А это что за поц[11]?
— Это мой напарник, детектив Митчелл Лонни. На твоем месте, рабби, я бы попридержал язык. У тебя и так неприятностей хоть отбавляй.
— Каких еще неприятностей, детектив? Посмотрите на него: врывается ко мне в дом, пугает моих жену, детей…
— Потому что ты, рабби, продолжаешь нарушать закон, — спокойным голосом сказал Джейкоб.
— Ой вэй! Не нарушал я никаких законов. Я домой хочу, баиньки. — Он нежно погладил свою бороду.
Голос Джейкоба сделался ледяным.
— На глазах у людей, рабби, ты сбил на своей машине молодую девушку. Дважды по ней проехав.
Эти слова заставили раввина нахмуриться. Он припал спиной к спинке стула.
— Ее звали Тамэй. И теперь она мертва, — добавил Джейкоб.
— Какая машина? — резко спросил Фридман.