Динозавры не существовали отдельно от остальной природы. Такие огромные организмы могли эволюционировать прежде всего в зависимости от того, как менялись растительный мир, насекомые, млекопитающие и другие организмы, с которыми они жили бок о бок. Мир состоял не только из растений, служивших пищей для травоядных, которыми, в свою очередь, питались хищники. Каждый вид имел множество связей и ролей, порождая все большее разнообразие по мере того, как эволюция шагала вперед, поколение за поколением.
Эпоха динозавров была великим расцветом жизни. В каком-то смысле даже странно, что она продлилась так долго. Массовые вымирания происходят случайно, а не циклически – они не повинуются закономерностям или расписаниям. Казалось, с того времени как в кембрийских морях появились древние животные, жизнь не могла продолжаться больше 90 миллионов лет без того, чтобы не случилась какая-нибудь катастрофа. Иногда промежутки были и того меньше: лишь 50 миллионов лет разделяют самое ужасающее массовое вымирание всех времен и триасовую катастрофу, позволившую динозаврам совершить свой экологический переворот. Но с тех пор массовых вымираний не было. На протяжении 135 миллионов лет жизнь процветала без угрозы уничтожения.
Разнообразие обычно порождает еще большее разнообразие. Возможно, это звучит нелогично, учитывая то, что должно произойти, и то, как обычно описывают последствия удара. Массовые вымирания – ужасные события, которые невольно расчищают поле для выживших. Вся стройная система экологически взаимосвязанных видов рушится, что позволяет оставшимся видам занять новые ниши. Нет никакой эволюционной директивы, которая бы указывала на необходимость существования какого-либо конкретного вида. Не было никакого адаптивного разрыва, который требовал появления тираннозавра рекс или трицератопса. Эти животные появились под действием изменчивости и естественного отбора, в нескончаемом танце, который меняет партнеров в процессе. Массовые вымирания разрушительны, но сами по себе они не обязательно вызывают новый рост. Вообще-то, некоторые из величайших моментов в истории эволюции – когда внезапно жизнь вышла из берегов и заполонила мир как никогда раньше, – вовсе не были связаны с массовыми вымираниями. Величайшие успехи природы часто проистекают из эволюционных случайностей, связанных с самими организмами, как было, например, когда древние рыбы с лапами вместо плавников стали выползать на размокшие илистые отмели и копошиться у кромки воды. Отныне жизнь уже не ограничивалась водой: теперь позвоночные стали питаться насекомыми и растениями, которые уже обосновались на суше, приспосабливаясь к новым условиям и поедая новую добычу, что привело к всплеску разнообразия.
Так было и во времена расцвета динозавров, все эти миллионы лет от начала юрского периода до конца мелового. Гигантские растительноядные вроде аламозавра возникли не потому, что такие существа были как-то предопределены или даже необходимы. Исполинские динозавры появились под действием эволюционных сил, которые тянули и толкали в разные стороны. Быстрый рост для достижения больших размеров был защитой от хищников, которые и сами становились все крупнее в постоянной эволюционной гонке вооружений. Гигантские ящеры вообще смогли появиться потому, что крупные размеры сопровождаются физиологическими особенностями, позволяющими крупным животным питаться огромным количеством низкокачественной пищи, например быстрорастущей зеленью вроде папоротников. И по мере того как эти динозавры становились крупнее, подталкиваемые к быстрому росту и титаническим размерам, мелкие виды получили возможность заселить те же места обитания, не говоря уже обо всех существах – таких как паразиты и насекомые, поедающие навоз, – извлекавших выгоду из наличия большого количества динозавровой недвижимости, в которой можно было поселиться. Сама жизнь создала условия для появления новых видов, изменчивость дала пространство для еще большего разнообразия, точно так же, как деревья, возвышающиеся над лесом, создают целые среды обитания в кронах, у корней и на стволах. Вся эта полнота жизни требует времени, и мезозой стал земным эквивалентом бесконечного лета, когда рептилии жили на широкую ногу.
Тем временем млекопитающие пережили собственный расцвет{60}. Возможно, это звучит странно. Традиционно млекопитающих того времени рассматривают как аутсайдеров эволюции, крошечных зверьков, которые попискивают и едят жучков в те сумеречные часы, когда динозавры начинают уже клевать носом. Стереотипный образ – крошечная землеройка, грызущая доисторического сверчка. Но древнейшие млекопитающие появились примерно тогда же, когда и первые динозавры, и они процветали бок о бок с ящерами. Правда, за все эти миллионы лет они так и не выросли крупнее домашней кошки, но не все они были робкими насекомоядными. В тени динозавров жили млекопитающие, которые выглядели и вели себя как доисторические бобры, белки-летяги, трубкозубы, еноты и многие другие. И появились они не потому, что динозавры выделили им экологическое пространство. Наоборот, млекопитающие приспособились использовать экологические возможности в мелком масштабе. Появление общественных насекомых, например термитов, обеспечило источником пищи млекопитающих, способных копаться в почве и гнилых бревнах. Огромное количество детенышей динозавров, появляющихся каждый сезон, привело к возникновению хищных млекопитающих, которые питались яйцами и детенышами рептилий. Деревья, чьи кроны были слишком высоки, чтобы до них могли дотянуться даже самые крупные хищные динозавры, служат убежищем для млекопитающих, которые перескакивают с дерева на дерево на парашютах из мохнатой кожи. Возможно, млекопитающие и не формировали ландшафт, как нептичьи динозавры, но они все же не просто ждали своего часа. Они тоже меняли мир самим своим существованием в нем, и эти изменения век за веком порождали все большее разнообразие.
60
Z. Luo. 2007. Transformation and diversification in early mammal evolution.