Когда она вспомнила об этом, ей снова стало смешно, но она вовремя закусила губу.
— Ну, хватит об этом, — перебил ее принц. — Во что мы будем играть?
— Ну сказала Эрика, — давай поиграем в железную дорогу.
— Фу! — скривился принц. — Не хочу, это неинтересно!
— Тогда запустим волчок, — предложила Эрика. Она увидела на полу очень красивый волчок, и ей самой захотелось его крутануть.
Но принц ответил:
— Терпеть не могу запускать волчок!
— Может быть, поиграем в индейцев и ковбоев? У тебя тут есть настоящий вигвам, убор из перьев и большие пистолеты.
— Мне это все надоело.
— А этот чудесный гараж с машинами?
— Он мне не нравится.
— Давай построим дом.
— Не хочу.
— Тогда поиграем в лото.
— Не желаю!
— В колдунчики?
— Нет.
— В кукольный театр?
— Нет.
— А может быть, покатаемся на роликах?
— А если я упаду? Я ушибусь и заплачу!
Эрика подумала: «Ушибется этот плакса или не ушибется — все равно он постоянно хнычет».
Она вздохнула и предложила:
— Поиграем в поваров — у тебя такая хорошая игрушечная кухня.
— Не хочу играть в поваров.
— Ну, тогда давай наряжаться.
— Не желаю наряжаться.
«Хочу — не хочу, хочу — не хочу» — только это он и знал.
Эрика совсем растерялась. «У этого принца-плаксы, — подумала она, — целая гора красивых, дорогих игрушек, его балуют, нежат и ублажают, а он только и делает, что хнычет и канючит». От этого даже у веселой Эрики начало портиться настроение.
— Ну, — спросил принц, — будешь ты со мной играть или нет?
— Как же я могу с тобой играть, если тебе все игры не нравятся? — сказала Эрика.
— Так найди игру, которая мне понравится! Я же не виноват, что ты такая глупая и ничего не можешь придумать!
Тут Эрика призадумалась. Нужно немедленно найти подходящую игру, иначе не миновать беды! Она предложила:
— Давай играть в классики!
— Нет.
— В дурачка?
— Нет.
— В кошки-мышки?
— Нет.
— Ну, тогда в прятки?
— Нет.
— А в холодно-горячо?
— Нет, нет, нет!
— Ну, хочешь, я тебе спою песенку? — спросила Эрика.
— Да ты что? — возмутился принц. — Не знаешь разве, что петь запрещается?
— Ну, тогда я расскажу тебе сказку, хочешь?
— Ненавижу сказки!
Эрика не знала, что делать, что еще предложить этому зануде. А он между тем растянулся на кровати среди разбросанных подушек, и лицо его все больше и больше вытягивалось и желтело. Ну и глупый же у него был вид! Представляете: лежать перед такой горой игрушек — да еще дуться!
— Знаешь, — сказала Эрика, — а ведь бедные ребята гораздо счастливее тебя.
— Как это?
— Им просто весело. А ты хоть и принц, все равно дрянной мальчишка. Видеть больше не могу твою вытянутую физиономию! Уж лучше вернуться в тюрьму. — И Эрика отвернулась от принца, наклонив голову так, что ее светлые волосы закрыли ей лицо: она по-настоящему рассердилась.
Тут принц потянул ее за рукав и сказал:
— Ну поиграй со мной.
— Нет уж, — ответила Эрика. — Ты слишком глуп.
— Ты что, не знаешь, что я принц? Если я захочу, тебя так накажут…
— Видеть тебя — самое большое наказание, — сказала Эрика.
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать?
— Смею! Могу еще раз повторить: ты глупый, злой, противный мальчишка, и я тебя терпеть не могу!
Принц-плакса — а ведь ему никто никогда не осмеливался даже замечание сделать — от изумления и возмущения так и застыл с открытым ртом. Шли секунды. Было тихо-тихо — можно было услышать, как пролетает муха.
Наконец принц-плакса опомнился, закрыл рот, но тут же снова открыл его и завопил:
— Помогите! Помогите!
Прибежал король, примчалась королева, сбежались все придворные, и поднялся ужасный переполох. Никто не мог понять, что же случилось, а принц плакал и показывал пальцем на Эрику. Король тут же отдал страже приказ схватить девочку и решил судить ее за оскорбление его высочества.
И вот нашу Эрику, закованную в цепи, привели в тронный зал, где восседал на троне угрюмый король, а рядом сидели унылая королева и принц-плакса.
Как страшно было бедняжке Эрике! С трудом переставляя ноги в цепях, она думала о своей бедной маме и горько плакала.
Все, кто был в зале, смотрели на нее с жалостью. Многие думали про себя, что наказания заслуживает принц, а вовсе не эта милая девочка, но вслух ничего не говорили — король есть король, и ему надо повиноваться.
А в глубине тронного зала стражники — друзья нашей Эрики — вспоминали ее смех и веселые песенки. Им очень хотелось освободить девочку, но они не смели и только печально вздыхали и роняли слезы, прикрываясь алебардами. Даже их пышные усы печально свисали книзу.
Угрюмый король поднялся и провозгласил:
— Эта девчонка грубо оскорбила принца, моего драгоценного сына. Ему и надлежит решать, как мы ее накажем. Говори, сын мой.
Король сел. Встал принц-плакса. При виде его вытянутого лица со сморщенным носом и надутыми губами все подумали, что маленькая Эрика гораздо симпатичнее.
— Это дрянная девчонка! — заявил принц. — Она не сумела меня развлечь и наговорила мне гадостей.
— Что же она тебе сказала? — спросил король.
— Что я глупый, противный и злой, — ответил принц.
— Ах, ах! — воскликнул король.
А принц сказал:
— Накажите ее!
— Какого наказания ты требуешь?
— Отрубите ей голову.
По залу пронесся шепот: все явно были возмущены. Но король приказал:
— Тихо! Твое желание будет исполнено, мой мальчик! Эй, стража! Отрубите голову этой дрянной девчонке. И побыстрей! Ну, живо рубите!
Но на этот раз король просчитался. Стражники не двинулись с места.
— Что такое? — взревел король.
— Рубите, рубите ей голову! — закричал принц-плакса.
— Ни за что!
— А вот сейчас посмотрим! — разгневался упрямый король.
Но стражники уже окружили Эрику и снимали с нее цепи.
— Хватит с нас вашей власти! — кричали они. — Довольно! Долой тоску и скуку! Эта девочка научила нас смеяться и петь. Мы хотим веселья. Смейтесь, друзья, смейтесь, смейтесь!
— Да это же революция! — воскликнул король.
Ну и испугался же Леон Сорок Восьмой Угрюмый! А испугавшись, он стал таким смешным, что придворные, стража, слуги — словом, все, кто был в зале, — разразились смехом. Это был настоящий взрыв смеха — его, наверно, очень много накопилось, и от этого взрыва потолок дворца рухнул, крыша разлетелась на мелкие кусочки, и сильнейший порыв ветра вымел из углов и уголков дворца все, что годами копилось там: серую скуку и зеленую тоску, печаль и хандру, грусть и уныние.
Угрюмый король с принцем-плаксой и унылой королевой едва успели бежать. Они бежали и бежали, пока не прибежали на вокзал. Там они вскочили в поезд, который увез их в другую страну — названия той страны я тоже не помню. И так как у них не было больше ни денег, ни власти, им пришлось работать. Говорят, они стали продавцами мороженого. Больше я ничего о них не знаю.
Нашу Эрику веселые стражники торжественно проводили домой. Представляете, как радовалась девочка! А как обрадовались ее папа и мама!
Ну а на месте королевского дворца посадили деревья и цветы, и получился прекрасный сад, где все могли гулять. И так как в стране не осталось ни короля, ни принца, там провозгласили республику, веселую республику, а смех и веселье стали правом и даже обязанностью каждого.
И с тех пор в честь памятных событий, о которых я вам рассказала, в этой стране каждый год празднуют Великий День смеха — замечательный праздник с музыкой и танцами, иллюминацией и салютом.
В этот день бывает даже веселее, чем в праздник 14 июля[8] во Франции.
8
14 июля 1789 года восставший народ Франции штурмом взял Бастилию (крепость и государственную тюрьму в Париже в XIV–XVIII вв.) — символ абсолютизма. Это событие стало началом Великой французской революции. С 1880 года день взятия Бастилии — национальный праздник Франции.