— Теоретически, — улыбнулся Синяев. — Практического применения еще нет.
— Это последнее достижение нашей техники. Олити, — Женьсиньг указал на "лодку", — имеются всюду. Вы с ними еще не раз встретитесь.
— Отложим знакомство, — сказал Диегонь. — Но слово "олити" не ново.
— Название осталось прежним. Изменился только принцип. Да и то не у всех олити. Очень многие из них еще старой конструкции.
Широков и Синяев первыми вошли в "лодку". За ними последовали Женьсиньг, Диегонь и Бьяининь.
Когда кто-нибудь ставил ногу на борт, олити покачивалась, точно под нею находилась вода невидимого озера.
Мьеньонь внимательно следил за посадкой.
— Вес олити увеличился, — сказал он. — Почему это не влияет на ее положение?
— Сила антигравитационного поля изменяется автоматически, — ответил Женьсиньг. — Мы скоро вернемся.
Прозрачный колпак опустился.
Широков и Синяев сильно волновались. С этого момента начиналась их жизнь на Каллисто. Впереди на каждом шагу их ожидало неожиданное и непонятное, неизвестная обстановка, чуждые условия быта. Этот "автомобиль", не подчиняющийся законам тяготения, был первым звеном длинной цепи, которую им предстояло наблюдать в продолжение трех земных лет.
С чувством, похожим на то, которое он испытал, когда за ними закрылась дверь подъемной машины в день старта с Земли, Широков опустился в кресло, сделанное как будто из стекла. Оно мягко поддалось, облегая тело упруго, как жидкость. Он перестал ощущать свой вес. Так бывает, когда погружаешься в воду.
Никто не сел за управление, — его не было.
Как только опустился прозрачный колпак, олити плавно повернулась и двинулась вперед.
Кто же все-таки управляет ею? Неужели она сама выбирала дорогу, с помощью каких-то необычайно совершенных "телеглаз", "электронного мозга" и созданных каллистянами механических "нервов"?
— Я знаю столько же, сколько и вы, — с непривычной сухостью ответил Диегонь на вопрос Синяева.
— Начиная с завтрашнего дня, — сказал Женьсиньг, — вы получите ответ на любой ваш вопрос. А сейчас не отвлекайтесь. Для всей Каллисто сегодня торжественный и радостный день встречи. Потом, в Атилли.
— Что такое Атилли? — все же спросил Широков.
— Хорошо, что хоть на это я могу вам ответить, — улыбнулся Диегонь. — Атилли — это название города. Очевидно, решили поселить вас в нем.
— Именно так, — сказал Женьсиньг. — Мы долго думали, где вам будет лучше, и остановились на Атилли. Это самый далекий от экватора город из всех больших городов Каллисто.
— Это правильно, — сказал Синяев, — но только на первое время.
— Вы можете жить где хотите, — поспешно уверил его Женьсиньг.
— А где живете вы? — спросил Широков у Диегоня, впервые подумав, что придется, может быть, расстаться со спутниками по полету, к которым они так привыкли.
— Никто из нас, — ответил Диегонь, — никогда не жил в Атилли. Но мы проводим вас туда и останемся там, чтобы быть вместе.
Обрадованный Широков провел пальцами по лбу Диегоня. Люди уже привыкли выражать благодарность по-каллистянски. Это было то же, что крепкое рукопожатие на Земле.
Олити остановилась у самой арки, которую Широков и Синяев видели недавно на экране в центральном посту звездолета.
Выйдя из машины, они сразу обратили внимание на скульптуры у входа и легко узнали всех своих спутников.
— Их придется переделать, — сказал Женьсиньг. — От Мьеньи вернулись не двенадцать человек, а четырнадцать.
— Слово "Мьеньи" также придется переделать, — заметил Бьяининь. — Звезда, которую мы называем "Мьеньи", имеет другое название — Солнце.
— Сьольньце, — медленно, с трудом повторил Женьсиньг. — Это трудное слово. Но говорить "Мьеньи" мы больше не имеем права. А как вы называли наш Рельос?
— Сириус, — ответил Синяев. — Я понимаю, что вам трудно сказать слово "Солнце". Называйте нашу звезду "Гелиос". [23]
— А почему у вас несколько названий одного и того же предмета?
— Потому что на Земле не один народ и не один язык. "Солнце" — это на языке того народа, к которому принадлежим мы оба.
— То, что вы говорите, очень интересно, — сказал Женьсиньг, внимательно и с видимым любопытством слушавший Синяева. — Но не совсем понятно.
— Ограничьтесь пока этим, — пошутил Синяев, повторяя недавно сказанные самим Женьсиньгом слова. — А сейчас не отвлекайтесь.
Старый каллистянин улыбнулся.
— Гелиос, — сказал он. — Да, это гораздо легче. Но в честь вас, первых людей, посетивших Каллисто, мы будем говорить "Солнце", хотя это слово труднее.