Деда я не помню: он умер, когда я была совсем маленькой, 10-го мая семьдесят восьмого года, в день, когда был принят Закон 180 о закрытии психиатрических больниц. Папа всегда говорил мне, что дедушка был замечательным, его все очень уважали, а родственники любили всей душой, потому что он просто спас бабушку, а уж от чего, об этом говорить не стоит, только с бабушкой я должна вести себя очень осторожно, не расстраивать ее и не волновать. В ее жизни была какая-то тайна, и, возможно, поэтому ей сочувствовали. Уже взрослой я узнала, что до встречи с дедушкой, тогда, в мае сорок третьего, бабушка взяла и бросилась в колодец, на шум во двор выбежали сестры, позвали соседей: всем вместе им чудом удалось вытащить ее с помощью веревки, в другой раз она обкорнала себе волосы и стала похожа на чесоточную, а еще она то и дело резала себе вены на руках. Я знала бабушку другой — смеющейся по пустякам, и папа тоже помнит ее спокойной, кроме одного-единственного случая, и считает, что люди просто сплетничают. Но я-то знаю, что все это правда. Впрочем, бабушка всегда говорила, что ее жизнь делится на две: до и после минеральных источников, как будто вода, вымывшая камни из почек, оказалась чудодейственной во всех отношениях.
9
Через девять месяцев после лечения на водах, в пятьдесят первом, родился мой отец. Когда ему исполнилось семь, бабушка тайком от дедушки и вообще ото всех поступила прислугой к двум синьоринам: донне Долоретте и донне Фанни, что жили на проспекте Луиджи Мерелло, — она задумала учить сына музыке. Синьорины жалели ее, им эта ее идея казалась безумием:
— Narami tui chi no è macca una chi podia biviri beni e faidi sa zeracca poita su fillu depidi sonai su piano.[23]
Но они так любили бабушку, что даже установили для нее особый график: она отводила папу в школу «Себастьяно Сатта» и только потом шла на работу, и заканчивала пораньше, чтобы успеть забрать его и сходить в магазин; и во время каникул она тоже не работала. Вот дед, наверное, удивлялся, почему она всегда откладывает домашние дела на вторую половину дня, ведь у нее все утро свободно, но он никогда ни о чем не спрашивал и не упрекал ее, если вдруг дома было не прибрано или обед не готов. Возможно, он думал, что его жена по утрам слушает пластинки — теперь, когда им жилось лучше, она пристрастилась к музыке: Шопен, Дебюсси, Бетховен, слушала оперы и плакала над «Мадам Баттерфляй» и «Травиатой» — или ездит на трамвае на пляж Поэтто и любуется морем, а может, пьет кофе у своих подруг донны Долоретты и донны Фанни. Тем временем бабушка, отведя папу на улицу Анджои, спешила вверх по улице Дона Боско к проспекту Мерелло, к этим его виллам с пальмами, террасами с гипсовыми балюстрадами, садами с бассейнами для рыбок и фонтанами с амурчиками. Синьорины действительно ждали ее, чтобы выпить с ней вместе кофе, и подавали его на серебряном подносе — ведь бабушка была настоящей синьорой, и уж только потом она приступала к работе. Они разговаривали о мужчинах своей жизни, о женихе донны Фанни, который погиб в Витторио-Венето,[24] сражаясь в бригаде «Сассари», и донна Фанни всегда грустила в годовщину победы 24-го октября. Бабушка тоже кое-что рассказывала, конечно, не о Ветеране, не о своем безумии или борделях, а о кавалерах, которые от нее сбегали, и о дедушке, который, наоборот, сразу ее полюбил и на ней женился, синьорины смущенно переглядывались, будто говоря, мол, в этой истории все яснее ясного, только дурак не поймет: дед женился на ней из благодарности, но молчали и, наверное, думали, что она все же какая-то странная, и потому ни о чем не догадывается, может, из-за этой ее su macchiòri de sa musica e de su piano[25] — они-то считали, что это чистое безумие, ведь у них самих было пианино, но они к нему даже не притрагивались, только стелили на него вышитые салфеточки и ставили разные безделушки и вазы с цветами. А вот бабушка чуть ли не гладила его перед тем, как смести с него пыль, подышать на него и протереть до блеска специально купленной ею тряпочкой. Однажды хозяйки сделали ей такое предложение: обойтись без прислуги они не могут, но денег у них нет и платить ей нечем, так вот, если назначить определенную цену на пианино, бабушка сможет получить его в качестве платы за работу у них, а мужу своему она скажет, что подруги просто сделали ей подарок. В пианино была встроена лампа, которая освещала клавиши, ее они тоже учли, правда, лампу пришлось тут же продать, чтобы оплатить перевозку пианино с проспекта Мерелло на улицу Манно и его настройку. В тот день, когда пианино отправилось на улицу Манно, бабушка была просто на седьмом небе от счастья и бежала бегом с проспекта Мерелло на улицу Манно впереди фургона, повторяя про себя первые строки стихотворения, которое написал для нее Ветеран, все быстрее и быстрее, на одном дыхании, без точек и запятых: «И в серых буднях свой оставив след… И в серых буднях свой оставив след… И в серых буднях свой оставив след…». Пианино они поставили в большой светлой комнате с видом на порт. И папа не подвел.
23
«Да она просто с ума сошла, жила бы себе спокойно, так нет, нанимается служанкой, чтобы учить сына музыке».
24
Битва при Витторио-Венето — наступательная операция войск Антанты в Первой мировой войне на итальянском театре, проведенная 25 октября — 3 ноября 1918 г.