Рассказывали страшные истории с сэром Лесли в качестве героя, ему приписывали — не приводя, правда, никаких деталей — поступки, математически рассчитанные и убийственно хладнокровные, свойственные людям, не боящимся крови. Офицер индийской армии, погибший впоследствии при странных обстоятельствах, вспоминал даже, что сэра Лесли прозвали Вампиром…
Ничем не подкрепленные слухи все-таки оставляли в общественном сознании смутный зловещий след.
— Честное слово, — сэр Лесли скрестил руки на худой, но широкой груди, — мне трудно привести вас к согласию. Скорее, пожалуй, баран, насколько смутные воспоминания позволяют мне иметь собственное мнение.
— Баран, я же говорю! — закричал обрадованный Проктор.
— Его закрученные спиралью рога, крупные, с поперечными полосками, длинные (порой до пятидесяти двух дюймов) — это рога барана.
Вулф прервал его:
— Однако лежбища, и поразительная подвижность этих животных сближают их с козами. Как утверждает Джеймс Фергюссон, бигорна, на которого любят охотиться в Скалистых горахnote 8, можно считать и козликом.
— Но он же бывает около двух метров в длину. Впрочем, какая разница — особенно сейчас, — коза это или баран? Но вы, Фергюссон и Вулф, хотите все-таки заключить пари? note 9
— Конечно! Я ставлю тысячу фунтов за козу!
— Я ставлю тоже тысячу…
— Тысяча фунтов! Неплохая сумма, особенно когда уверен, что выиграешь… Ну что ж, спорю на пять тысяч фунтов, а вы, Проктор?
— Идет! Тоже пять тысяч! — решается толстяк после долгих колебаний.
— Сделка заключена, — воскликнули в один голос Вулф и Фергюссон.
Сумма в пятьсот тысяч франков при таком ничтожном предмете спора кажется нам, французам, слишком большой. Для Англии же, где во всех слоях общества пышно расцветает мания пари, это обычная ставка: древняя, пресыщенная, артистичная нация жадна на эмоции.
Пари, предложенное сэром Джорджем Лесли и принятое его собеседником, скоро приведет к драматическим последствиям.
— Ну хорошо, — бросает Фергюссон, — но как доказать правоту или ошибочность наших утверждений?
— Очень просто, — отвечает сэр Джордж. — От Ливерпуляnote 10 в Галифаксnote 11 пароход отправляется в полночь. Сейчас два часа. Чтобы собраться, времени более чем достаточно. Мы отчаливаем от пристани Ливерпуля, через семь дней прибываем в Галифакс, там садимся на канадский трансконтинентальный поездnote 12 и через шесть дней будем в Виктории, красивейшей столице Британской Колумбииnote 13; оттуда регулярно организуются маршруты в Скалистые горы. Вот и все.
— Вы говорите «отправляемся»… Кто именно?
— Да все мы, черт возьми, все заключившие пари четыре члена Клуба охотников. Мы, охотники…
При этих словах Проктор, Фергюссон да и сам Вулф, как будто привыкшие к такому глобальномуnote 14 английскому, ни перед чем не останавливающемуся мышлению, переглянулись в смущении: сибаритов-промышленниковnote 15, удалившихся от шумного света, испугал проект, осуществление которого сопряжено с трудностями, усталостью и даже риском.
— Но зачем же отправляться в Скалистые горы? — тихо спрашивает, внезапно успокоившись, Проктор.
— Подстрелить одного или нескольких бигорнов и оценить, так сказать, de visunote 16, кто из нас прав, а кто нет.
— Но мы все-таки не натуралисты, — вступает и Фергюссон, — чтобы определять зоологические виды.
— Это нас не должно останавливать. Возьмем фотоаппарат, снимем животное с разных точек. Привезенный скелет и снимки передадим натуралистам. Этого будет вполне достаточно, чтобы все выяснить.
— Черт возьми! Скалистые горы далеко, а мы не так уж молоды.
— Вы отказываетесь? Что ж, я еду один, чтобы избавить членов Клуба охотников от стыда вечно продолжать это пари.
— Вы поедете? — спрашивает Фергюссон, не сводя с сэра Лесли восхищенных глаз.
— В семь часов в Лондоне, в полночь в Ливерпуле.
— И оттуда в Галифакс? — подает голос не менее удивленный Проктор.
— Да, Галифакс, Виктория, потом берега реки Фрейзер, самой большой реки Британской Колумбии, в которой водится роскошная форель. А там недалеко и до гор, где прячутся последние бигорны.
— А когда вы вернетесь?
— Через девяносто дней. С вашей точки зрения, нормально?
— Вполне!
— Ну что ж, с Божьей помощью через три месяца я привезу скелет и кучу фотоснимков бигорна. Что же касается денег на путешествие и охоту
— траты поделим поровну.
— Справедливо. Если только не потребуете компенсации за вашу нелегкую работу.
— Да ладно уж, — полупрезрительно усмехнулся сэр Джордж, — на это ваших денег не хватит. Ну, договорились? А с вами, дорогой мой Вулф, мы продолжим нашу шахматную партию.
— Но поскольку вы уезжаете…
— Мы продолжим ее заочно, и я рассчитываю выиграть.
— Ну нет, тут я ставлю пари, что нет!
— Можете ли вы, как джентльмен, рискнуть при этом пятью тысячами фунтов?
— Пожалуйста!
— Вы и впрямь хороший игрок и настоящий британец. Господа, я прощаюсь с вами. Сегодня у нас пятнадцатое мая, а я вернусь пятнадцатого августа.
— Подождите, по крайней мере, пока мы составим договор, и каждый из нас возьмет копию себе.
— Мы условились под честное слово. Разве этого недостаточно? Это надежнее любой подписи. Прощайте, господа!
Вернувшись к себе, сэр Джордж нашел срочную телеграмму, грубо — как и бывает при кратком изложении — извещающую о бегстве банкира, которому он доверил все свое состояние — сто тысяч фунтов или два с половиной миллиона франков.
Сэр Джордж дважды перечитал депешуnote 17, нахмурил брови, поджал губы, затем с изумительным хладнокровием скрутил бумагу, раскурил от нее сигару и прошептал с наслаждением, как истый сибарит, вдыхая ароматный дым:
— У меня десять тысяч ливров на пари и в ящике еще тысяча ливров… Конечно не густо… но, кажется, достаточно, чтобы убить бигорна и полакомиться роскошной форелью. Надо обязательно выиграть и восстановить во время экспедиции состояние. Если же нет… Ну, прииски в Карибуnote 18 еще не истощились. Брат мой — правитель-наместник в тех краях, в крайнем случае поможет.
ГЛАВА 2
И солидные и мелкие лондонские газеты — все дружно комментировали отплытие сэра Джорджа Лесли, свершившееся точно в назначенный срок. Одни газеты опубликовали фотографию и биографический очерк путешественника. Другие рассказали и о его партнерах, никому не известных вчера, обреченных на забвение завтра, но сегодня завладевших вниманием британских читателей. Все это было громкой рекламой для Клуба охотников; каждый из его членов купался в лучах славы спортсмена-аристократа, который в течение двадцати четырех часов стал самым знаменитым человеком в Объединенном Королевстве. Первые пари влекли за собой все новые и новые, их заносили в книгу ad hocnote 19, к которой предстояло обратиться девяносто дней спустя. Впрочем, скоро страсти улеглись, и Джордж Лесли, Джеймс Фергюссон, Эдвард Проктор, Эндрю Вулф и даже сам бигорн — случайный повод этих бурных событий — были временно, но полностью забыты.
Планы сэра Джорджа, абсолютно равнодушного к тому, что о нем говорилось, воплощались в жизнь с поразительной точностью, обычно не очень свойственной британской службе водных и сухопутных путей.
Отплыв со своим необременительным багажом шестнадцатого мая 1886 года в полночь из Ливерпуля, сэр Лесли высадился в Галифаксе, столице новой Шотландии, являющейся сейчас провинцией Канады.
Note10
Ливерпуль — город на западе Великобритании при впадении реки Мерси в Ирландское море. Один из крупнейших портов Объединенного Королевства.
Note11
Галифакс — город на Юго-Востоке Канады. Порт в незамерзающей бухте Атлантического океана.
Note15
Сибарит — изнеженный, праздный, избалованный роскошью человек (по названию древнегреческой колонии Сибариус, жители которой славились богатством и любовью к роскоши).