В Евангелии написано (γέγραπται), что он сказал: «Все предано мне Отцом Моим» и «никто не знает Отца, кроме Сына; и Сына никто, кроме Отца, и кому Сын хочет открыть» (Диал 100, 1).
В других примерах — их больше всего — Иустин обходится формулой, которая отсылает к написанным «Воспоминаниям» или Евангелию и просто вводит слова Христа фразой «так сказал Христос», или «учил», или «призвал», то есть слова Христа сами служат себе обоснованием. В этих случаях его цитаты часто выглядят как согласование Матфея и Луки или как согласование Марка с другим синоптическим Евангелием[339].
Немногие свидетельства о том, что Иустин знал и использовал Евангелие от Иоанна, — и слишком общие, и слишком частные. Свидетельство общего характера включает учение Иустина о Логосе, которое предположительно получено или от Иоанна, или от Филона, может быть, через платоников. Между двумя учениями о Логосе есть заметная разница, причем отличает их воплощение. Поскольку о предсуществовании Христа нигде в синоптических Евангелиях не говорится, надо полагать, что именно в четвертом Евангелии Иустин нашел идею, выраженную в таких словах: «Христос есть первородный всей твари, будучи Логосом, которому причастны все роды. Так нас научили» (1 Апол 46, 2; ср. Иоанн 1:1 и 9).
Другая, явно Иоаннова, идея выражена так:
Я уже показал, что Он — единственный, Кого родил Отец вселенной, родил особым образом, как Слово (Логос) и Силу, и Кто стал впоследствии Человеком через Деву, как учат нас Воспоминания (Диал 105, 1).
О девственном рождении можно узнать из Воспоминаний Матфея и Луки, но представление о Христе как единородном Сыне заимствовано, по–видимому, из четвертого Евангелия[340].
Помимо этих общих свидетельств есть и вполне ясная цитата, которая, вероятно, восходит к четвертому Евангелию (3:3,5): «Христос также сказал: «Пока не родишься снова (άναγεννηθήτε), не войдешь в Царство Небесное» (1 Апол 61, 4).
Вдобавок к отголоскам и цитатам из «Воспоминаний апостолов» Иустин пользуется посторонними преданиями о жизни Иисуса, возможно — устными. Вероятно, вам уже бросилось в глаза, что, цитируя Мф 2:1 и далее, Иустин говорит, что волхвы пришли из Аравии (Диал 88, 1). Кроме этого, он утверждает, что Иисус родился в пещере недалеко от Вифлеема (Диал 78, 5); что осленок, которым воспользовались при въезде в Иерусалим, был привязан к лозе у входа в деревню (1 Апол 33, 6)[341]; что во время распятия насмешники, стоявшие рядом, не только качали головой и шевелили губами (1 Апол 38, 8), но и кривили носом (Диал 101, 3) и кричали: «Пусть тот, кто воскрешал мертвых, спасет сам себя» (1 Апол 38, 8).
Вдобавок к дюжине подобных примеров[342] Иустин цитирует еще два неканонических изречения (аграфа). Первое: «Господь наш Иисус Христос сказал: «В чем застану вас, в том и судить вас буду» (Диал 47, 5), — другие Отцы приписывают Иезекиилю или другому пророку[343]. Второе выглядит так: «Будут расколы и ереси» (Диал 35, 3), что можно обнаружить еще и в сирийской Дидаскалии 6, 5.
Кроме Евангелий единственная книга Нового Завета, которую Иустин называет, — Апокалипсис. Правда, он его не цитирует, а только указывает на него, утверждая, что в Церкви есть пророческая сила:
Более того, один из нас, человек именем Иоанн, один из апостолов Христовых, пророчествовал в откровении, данном ему, что те, кто поверил нашему Христу, проведут тысячу лет в Иерусалиме; сразу после того настанет общее или, иначе говоря, вечное воскресение и суд для всех (Диал 71, 4).
Хотя Иустин нигде прямо не цитирует Послания Павла, его полемика с Маркионом должна означать, что он был знаком по крайней мере с некоторыми из них. Некоторые специфически Павловы выражения и поучения показывают, что апостол язычников помогал сформироваться его вере и языку[344].
Подводя итог тому, что мы сказали об учении Иустина, можно констатировать, что ветхозаветных пророков он признавал авторитетами самих по себе; Евангелия же — постольку, поскольку это свидетельства о жизни и учении Иисуса. Синоптиками он пользуется намного чаще, чем четвертым Евангелием. Привлекает он и различные предания о жизни Иисуса, которые были частью апокрифических евангелий. Это похоже на то, как к цитатам из Ветхого Завета он добавляет отрывки из Мидрашей. И там и здесь он не придает им силы, сопоставимой с авторитетом «Воспоминаний», которые читают в собраниях в День Господень во время богослужений. Иустин не обращается к авторитету апостола Павла, но Апокалипсис Иоанна считает и апостольским писанием, и пророчеством.
339
Примеры таких согласований см. в A. J. Bellinzoni,
340
Перечисление небольших соответствий в образе мысли и способе выражения между Иустином и четвертым Евангелием см. в W. von Loewenich,
342
Некоторые другие см. в L. W. Barnard,