22 июня я решил отправиться на речку, и высечь кол для изгнания злого духа. Мне всего лишь нужно было вбить его в центр гексограммы. Пробираясь по крапиве к ольшанику, я набрёл на небольшой островок, который находился посреди речки и тут же вброд перебрался на него, благо воды было по пояс. Островок оказался на редкость интересным. Если со всех сторон реки берега были в зарослях крапивы, то островок был травянистым, причём трава была по колено, а по центру росла разлапистая липа. Я присел под её стволом и закинулся таблетками, мне была необходима определённая релаксация. Приход настал мгновенно, пожалуй, я не буду описывать всевозможные галлюцинации, скажу лишь одно, я очухался ближе к полудню следующего дня.
К вечеру 23 июня я добрался до дома. Петраускас совсем рассвирепел, стоило мне вбить между досок крепкий ольховый кол. Он говорил о неправильности моих ритуалов и о том, что их последствия нас погубят. Наверное, впервые я ударил его, наотмашь. Ещё бы, ведь это именно он спалил мои книги.
Двадцать четвёртого числа я провёл ритуал изгнания. В идеале, мне нужен был партнёр, но просить помощи Петраускаса было бесполезно. Я встал возле кола и, делая шесть шагов вправо и шесть шагов влево, начал произносить заклинание: «Бог неба и Бог земли, облачи меня многими полномочиями, чтобы я мог изгнать из этого жилища злого духа. Исчезни быстро, как свет!»
Ночью меня разбудил зловещий рык. Петраускас лежал под моей кроватью и тряс её обеими руками. Я вскочил, включил свет, и не узнал своего любимого друга. Он говорил низким, могильным голосом, хотя, скорее, им говорил дух бабки. «Mors, coenum, sanguis!»[27] — повторял он. (Смерть, грязь, кровь (лат.)) Я выбежал во двор, сел в машину и уехал в ближайший городок Воложин, снял мотель и остался там до утра. Признаться, такая оказия меня здорово напугала.
25 июня я провёл в городе, не решаясь ехать обратно. Страх настолько вобрал моё естество, что я уже сам стал подумывать о неверности магической методики.
26 июня я вернулся, но Петраускаса на месте не застал. Дом был перевёрнут, повсюду были следы запёкшейся крови, и мне весь день пришлось наводить порядок.
27 июня я обнаружил записку, оставленную Петраускасом, приколотую на гвоздь в веранде. Записка гласила: «Приходи в полночь на линию электропередач, второй столб от дороги». С нетерпение дождавшись полночи, я по предписанию отправился к отмеченному месту, взяв с собой топор и фонарик. Линия электропередач находилась недалеко от дома, в стороне озера, за старым полем, где когда-то местные хуторяне выращивали картошку. Поле это давно заросло берёзами и кустами чертополоха. Перейдя дорогу, я вышел на линию, подошёл ко второму столбу, посветил фонариком, и увидел в песке скорченное тело Петраускаса. Лицо его было перекошено, а глаза, я такого ещё никогда не видел, — полностью почернели. «Убей меня, друг!» — гортанно проговорил он, было слышно, как в его горле стояла кровь. Не думая о жалости, а лишь следуя ритуальной последовательности, когда уже поздно выходить из игры, дабы не нарушить эффективной целостности магической эстетики, и не разгневать Бога, я ударил его обухом по голове и отделил её от тела. Самого Петраускаса присыпал мхом. Голову же оставил на ночь в ведре, обильно засыпав солью.
30 июня достал голову из ведра и повесил над верандой, прикрыв марлей, чтобы осы не выели останки моего товарища. Вечером я заметил, как соседский мальчишка лазил по моему саду и воровал яблоки. Сперва я хотел проучить воришку, выйти и застать его врасплох, но потом одумался. Зачем привлекать к себе внимание? Пускай думает, что здесь никого нет».
Мяне перасмыкнула. Я прыгадаў той дзень. Так, я лазіў у яго па садзе і еў спелыя яблыкі, і я сапраўды думаў, што суседзі з’ехалі, і ў хаце нікога не было. Я памятаю, як над верандай вісела марля, але нічога падазронага я ў гэтым не ўгледзеў, урэшце яны маглі сушыць рыбу. Мае рукі дрыжалі, але мне карцела даведацца, чым скончыцца тая гісторыя.
2.08.2014 г.:
«Я провёл ритуал с головой. Достал кол из центра гексоргаммы и положил на его место высушенную голову Петраускаса. Вокруг головы расставил благовонию, пытаясь дымом вывести злобный дух из иссохшей головы своего бедного товарища. В один момент мне показалось, что рот Петраускаса приоткрылся. Это был явный знак. Я прошептал: «Исчезни быстро, как свет». И насыпал ему в рот соли.
Здесь все события приняли совершенно иной оборот. Были ли это излишки моей фантазии, либо я обкурился, но ноги сами понесли меня к линии электропередач, где я недавно обезглавил Петраускаса. Мне было необходимо умиротворение и осмысление всего, что я сделал. Я лежал в песке посредине канавы и считал звёзды. Я отчётливо видел Большую Медведицу. В одно из мгновений к первой звезде в созвездии чаши стал приближаться яркий объект. Достигнув звезды, он слился с ней воедино и тут же стал посылать прямые белые лучи к каждой из звёзд в созвездии, тем самым соединяя их в так называемый черпак. Я протёр глаза, не в состоянии осознать, вижу ли я это наяву, либо это мне только мерещилось. Посмотрев на созвездие снова, я обнаружил возникшее на его месте облако тумана, полностью закрывшее Медведицу. «Я вас вижу», — произнёс я. Внезапно я увидел яркое свечение, которое стало ко мне приближаться. Через секунду недалеко от меня приземлился плоский неопознанный объект. Звука он не издавал, только свет, яркий, слепящий свет. И тут я услышал голоса в своей голове, словно, кто-то забрался в мой разум. «Ты погряз в саморазрушении, — молвили голоса. — Ты был отправлен на планету Земля высшими властями, как неугодный режиму писатель, сюда, в тюрьму для всех заключённых из разных галактик, поэтов, воров, музыкантов, убийц, художников и политиков, и изменил своему предначертанию, став ещё большим злодеем. Тебя следует вновь депортировать на базу «очистки», погрузить в амнезию и вернуть обратно, для возобновления указанного пути».
Я не стаў дачытваць дзённік і той жа ноччу адправіўся на лінію электраперадач, гнаны вар’яцкай думкай пабачыць НЛА. Лёг у канаву, прыблізна ў тэм жа месцы, і стаў узірацца ў начное неба. Вялікая Мядзведзіца распласталася перад мной у сваё неабсяжна-прасцяцкай прыгажосці, пакідаючы надзею на цуда. “Я вас бачу”, — пра сябе паўтараў я. Глядзеў на неба, чакаў. Больш ні што яшчэ так мяне не ўражвала, як напісанае ў тым дзённіку. Мне і самому падалося, бы я звар’яцелы Рымкус, які пабачыў у небе неапазнанае свячэнне, імкнучыся ўсталяваць кантакт з тагасветным. Ніякага страху, ніякага намёку на страх. Гэтыя мясціны былі мне на столькі знаёмымі, што я і думаць не мог аб небяспецы, ночы, лясных звярах. Бабуля заўжды казала, што ў наш час асцерагацца больш трэба чалавека, чым звера. Звер ён што, заўжды абыйдзе, абміне, а чалавек, хто ведае, што робіцца ў яго галаве. Так я і заснуў там, адзін і без іншапланецян.
Раніцай мяне пабудзіла машына, якая праехала па гравейцы, пакінуўшы пасля сябе слуп пылу. Па мне ўжо поўзалі мурашы, непрыемна казытаючы маё цела. Вярнуўшыся да хаты, я дастаў дзённік і разгарнуў яго на апошняй старонцы.
15.08.2002 г.:
“Писателям присуще выдумывать. Разве они не являются самыми большими выдумщиками и лжецами, которые только существовали на земле? К сожалению, у меня пропало желание продолжать эту историю, она не цепляет, в ней нет целостности, один сплошной сумбур. Петраускас сказал, что в моей выдумке не было изюминки, я даже не изменил имён, а значит и не смогу, заставить читателя поверить в её подлинность.
Сегодня мы отправляемся в Вильнюс, искать новое вдохновение и, быть может, я его отыщу».