Она тоже сделала глоток и задумчиво посмотрела на свою чашку.
— Ты много чего обо мне не знаешь, — сухо ответила она.
— Конечно, — согласился Алекс, чувствуя, как его ноги наливаются свинцом. — Но я... но мне так бы хотелось это изменить.
Кармен посмотрела на него испытующим взглядом, видимо, прикидывая, насколько он искренен в этом признании.
Алекс уже приготовился пережить очередной удар и услышать, что этого не случится даже спустя миллионы лет.
Но, к его величайшему удивлению, она ответила нечто совершенно иное.
— Это зависит... — произнесла она после долгих раздумий.
Она неожиданно замолчала и, вновь поставив чашку на стойку, повернулась, чтобы выйти из рубки.
— От чего? — спросил Алекс, прежде чем дать ей уйти. — От чего это зависит?
Уже повернув ручку двери, Кармен ответила:
— От того, сможешь ли ты сохранить нам жизнь.
Спустя четыре часа в рубке появилась Жюли, пришедшая сменить капитана. После нескольких замечаний о погоде и уточнения курса она встала за штурвал.
— Ну, как работает парус? — спросила рулевая.
— Пока ветер не переменится, он добавляет нам три или четыре узла скорости, но рано или поздно ветер повернет на северо-восток, и тогда у нас останется самое большее один-два узла.
— Этого достаточно, чтобы успеть?
Капитан устало поморщился.
— Может быть, — сухо ответил он. — Пока еще рано судить.
— А какую вторую новость вы хотели сообщить? — спросила Жюли, пока Райли делал запись в судовом журнале.
— Твой муж сумел-таки выжать еще одну лошадиную силу, не позволив нам взлететь при этом на воздух, — сообщил капитан. — Марко, несмотря на раненую ногу, законопатил еще несколько дыр, а Кармен не дала мне уснуть, приготовив кофе и отвлекая разговорами, что весьма немаловажно.
— Мне очень нравится Кармен, — призналась француженка.
К ее удивлению, Райли вскочил со стула, злобно осклабившись.
— Вот как? Что-то раньше я за тобой такого не замечал.
— Господи, да нет же! — покраснела она, увидев гнев капитана. — Я лишь хочу сказать, что очень рада за вас.
Конечно, она выбрала неподходящее время и место для подобных разговоров, но еще до того, как его утомленный мозг успел это понять, он вдруг услышал собственный вопрос:
— И почему же ты думаешь, что за меня стоит радоваться?
Рулевая в ответ пожала плечами; видимо, ответ ей казался столь же очевидным, сколь сам вопрос — странным.
— Она же здесь, ведь так?
— Не по своей воле, — заметил Алекс. — Если бы она могла выбирать, то осталась бы на берегу. Она с нами на борту лишь потому, что у нее не было выбора.
Жюли иронично приподняла бровь.
— Не было выбора? — насмешливо спросила она. — Не забывайте, капитан, речь идет о Кармен Дебаж. У нее всегда есть выбор. — Немного помолчав, Жюли добавила: — Она влюблена в вас, капитан. Вот почему она здесь.
В течение какого-то времени Райли пытался осмыслить эту неожиданную идею, вместить ее в свое мозговое пространство.
Вспомнив свой разговор с Кармен, случившийся несколько часов назад, он подумал, что Жюли, пожалуй, права. Тем не менее, он даже представить не мог, что имя «Кармен» и слово «любовь» могут встретиться в одном предложении. Безусловно, они дарили друг другу наслаждение, но при этом он никогда не верил, что ее может связывать с ним что-либо, кроме случайного секса без вопросов и обязательств.
Однако, прежде чем он успел опровергнуть слова француженки, она заявила с самой очаровательной непосредственностью:
— А если вы этого не видите — значит, вы самый тупой человек на свете, капитан.
Ошеломленный вопиющим нарушением субординации и не зная, что ей ответить, Райли вышел из рубки, забыв напомнить рулевой, чтобы она разбудила его через четыре часа.
По пути в свою каюту он мог думать лишь о желанной койке; он засыпал на ходу, еще не добравшись до постели.
У него уже слипались глаза, когда он открыл дверь каюты, переступил порог, закрыл ее за собой и, не имея сил даже раздеться и снять ботинки, направился в сторону кровати.
Однако уже в полуметре от нее он обнаружил, что место занято.
Заняв половину его кровати, лицом к стене лежала Кармен. Казалось, она спала, повернувшись к нему спиной, и, несмотря на холод в каюте, спала совершенно голой.
Потеряв дар речи от неожиданности, капитан «Пингаррона» растерянно заморгал при виде гривы угольно-черных волос, в беспорядке рассыпанных по смуглой коже и доходящей до самых ягодиц, твердых и круглых, как яблоки, переходивших в стройные крепкие ноги с тонкими щиколотками с серебряными браслетами и изящными ступнями с маленькими пальцами, которые всегда казались ему верхом совершенства.
Когда же к нему наконец вернулась способность соображать, он понял, что Кармен вовсе не ошиблась дверью, а пришла к нему в каюту вполне сознательно, хотя, судя по всему, тут не обошлось без вмешательства Жюли. И, хотя он не мог думать ни о чем другом, кроме как лечь и уснуть, он все же удосужился стянуть ботинки, но куртку так и не снял.
Стараясь устроиться поудобнее, он повернулся к Кармен и вдруг увидел, что она смотрит на него через плечо, так и не повернув головы.
— Мне холодно, — пожаловалась она.
Райли почувствовал, как у него немеет язык, но все же нашёл в себе силы хрипло прошептать:
— В таком случае, почему ты голая?
— У нас не осталось одеял, а ты знаешь, что я не могу спать одетой.
— Тогда почему ты не...
— А почему ты не перестанешь задавать глупые вопросы, — перебила Кармен, — и не обнимешь меня?
Райли не мог противиться. Левой рукой он крепко обнял Кармен за бедро и притянул ее к себе, неуклюже прижавшись к ней измученным и разбитым нечеловеческой усталостью телом, словно он был единственным уцелевшим человеком с затонувшего «Пекода», а она — спасительным гробом Квикега. [7]
А потом, зарывшись лицом в густую массу ее черных волос, капитан Алекс Райли закрыл глаза и забылся глубоким сном.
Забавно, но проснулся Райли не от грохота упавшего на пол предмета, не от сильного удара волн о борт судна и не от какого-либо другого шума или скрипа, неотъемлемых во время шторма. Наоборот, Алекса разбудило полное отсутствие этих привычных уху звуков, пролившееся на него ушатом ледяной воды. Тишину и спокойствие нарушало лишь равномерное постукивание мотора. В голове мелькнула глупая мысль, что весь экипаж покинул «Пингаррон» и оставил его одного с нелепым планом сразиться с немецким корсарским кораблем при помощи небольшого каботажного суденышка.
Затем он услышал шаги над головой. Несомненно, в каюте кто-то был. Но вокруг было слишком темно и тихо, и он подумал, что долгие бессонные часы не лучшим образом подействовали на его рассудок. Слегка подняв голову, он увидел, что из-под двери внутрь пробивается свет. Был уже вечер.
Охваченный внезапной тревогой, он поднес к глазам часы, но в каюте было настолько темно, что он даже не видел собственных рук. Тогда он пошарил рядом с собой и обнаружил, что Кармен нет рядом.
В панике он сел на кровати, спустив ноги на холодный пол. Холодный? С чего бы это? Куда подевались его носки? Ощупав себя с ног до головы, подобно слепому, что ищет украденный у него кошелек, он обнаружил, что носки — не единственное, чего он лишился. Кто-то попросту раздел его догола.
Вскочив с постели, он пошарил рукой по стене, нащупывая выключатель, затем открыл шкафчик и, натянув на себя первую попавшуюся одежду, бегом бросился на палубу.
Над океаном раскинулась глубокая ночь. Мириады звезд усыпали небо. Шторм внезапно утих, а спиннакер бесследно исчез, словно его и не было. В голове стучала неотвязная мысль: как же долго он спал?
Обуреваемый множеством сомнений, не теряя ни секунды, Райли бросился вверх по трапу в кают-компанию, откуда через открытый люк доносились приглушенный голоса и смех. Распахнув дверь, он замер на пороге, уже готовый спросить, почему его не разбудили. Но вопрос так и застыл у него на языке при виде открывшейся перед ним картины. На миг ему даже показалось, что он вот-вот упадет замертво, став жертвой инфаркта.
7
Имеется в виду персонаж романа Германа Мелвилла «Моби Дик, или Белый Кит» — американский моряк Измаил с китобойного судна «Пекод», спасшийся от мести кита при помощи пустого гроба, приготовленного для Квикега, b переоборудованного впоследствии за ненадобностью в буй. Уцепившись за гроб Измаил сутки продержался на плаву и был подобран кораблем «Рахиль».