Является ли смерть Сципиона таким разрывом? Не знаю. Может, да, а может, этого недостаточно. Я плохо помнил сон, который приснился мне перед тем, как я очнулся в этом мире, но почему-то мне казалось, что в нем я присутствовал в числе защитников города. Но город римляне все равно уничтожили, а мне, если я не ошибаюсь, была уготована смерть на римской арене. Что очень даже могло быть: в те времена еще не было официальных гладиаторских игр, но многие богатые люди организовывали свои игры, известные как munera, в память о близких или в честь неких побед.
И главное, в том сне я так и не смог спасти свою любимую (кем бы она ни была – этого я уже не помнил) от поругания римлянами. Ладно уж я умру, но она-то тут при чем? И десятки тысяч других девушек. И сам город – с его людьми в первую очередь, а также с архитектурой, скульптурой, мозаиками и фресками, литературой и библиотеками…
Так что, вместо того чтобы почивать на лаврах, нужно всячески рвать эту проклятую резинку дальше – до победного конца. Да, у нас есть кое-какое оружие, но будет его намного больше. Может быть, будет и новая тактика, новые командиры. Но моим лозунгом отныне будет, как пела Юлия Чичерина (ее песня вышла аккурат перед моим переносом сюда), – «Рвать!». А особенно припев:
Свинец жалеть, конечно, придется: его мало, и надо расходовать разумно, ведь патроны здесь невосполнимы. А все остальное именно так, подумал я.
И неожиданно услышал голос Ханно:
– Задумался, сын мой?
– Да, отец.
– А то я тебя уже три раза окликал, – улыбнулся он.
– Легко сказать «нам нужно победить», отец. Нужно понять как. И главное, не ждать нападения наших врагов, а самим устроить им здесь…
Я не знал, есть ли в их верованиях ад и поймут ли они «ад на земле», да и слова такого я на латыни не знал.
Но Ханно лишь кивнул:
– Именно так. Нужно бить самим.
– Только не там, где они этого ожидают, и не так.
– Хорошо, сын мой. Давай сделаем вот что. Иди пока отдохни, а я попробую связаться с одним человеком. А может, и не с ним одним…
Напевая «Эх, проводи ты меня, батька, на войну», я подумал, что самым простым, наверное, будет сконструировать более совершенное седло и стремена к нему. Помнится, в одной из книг, которые я читал в детстве, стремена входили в число важнейших изобретений за всю историю человечества. Конечно, через некоторое время и враги Карфагена перейдут на стремена, но поначалу это даст нашей – да, уже нашей – коннице неоспоримое преимущество. Надо только примерно вспомнить конструкцию достаточно простого седла будущего и стремян к нему.
Меня успели познакомить с местными мастерами, и мой визит они восприняли спокойно, но не слишком были ему рады. Еще бы, пришел человек и отвлекает их от работы. Да, здесь рабство было довольно-таки мягким, но все равно, если не сделаешь свою работу, тебя могут и наказать. Так что сначала я передал старшему из них – кожевеннику по имени Боаз – пластину от Ханно, где тот писал, что то, о чем я попрошу, важнее всего остального и должно быть сделано в первую очередь, а все остальное может подождать.
Боаз два раза перечитал написанное, прежде чем поднять на меня глаза и с поклоном сказать на неплохой латыни:
– Сделаем, мой господин. Все сделаем. Если сможем.
Конечно, седло не самая простая конструкция. Помнится, у нас были не только спецы-седельщики, но и специалисты по изготовлению арчака – конструкции, на которой покоится собственно седло и к которой прикрепляются кожаные ремни, на которых, в свою очередь, висят шпоры. Мои картинки были приблизительными, но Боаз быстро сообразил, что к чему, и посмотрел на меня с уважением.
– Я так понимаю, мой господин, что секрет изготовления нужно держать в тайне, как и положено новому изобретению.
– Пока да, Боаз. Сколько времени у тебя займет подобная работа?
– Если ее правильно организовать… может, неделю; все, что нужно, у нас есть. Но это лишь в первый раз. Потом, конечно, будет намного быстрее.
– Если ты найдешь способ сделать седло лучше, я буду только благодарен.
– Я думаю, что, после того как мы его сделаем, ты его попробуешь, мой господин, и скажешь нам, что именно нужно поменять.
– Благодарю тебя, мой друг.
Посмотрел он на меня как-то странно, и я сообразил, что господа к рабам так не обращаются.
Я достал еще дощечки, на сей раз с деталями для арбалета и методом его сборки. Охотничий арбалет был у отца одного моего приятеля в Америке, и я из него пару раз пострелял, когда родителей приятеля не было дома. Потом, конечно, нас застукала его младшая сестренка, я купил ей батончиков, чтобы ее задобрить, но маленькая ябеда все равно рассказала родителям. Но это уже совсем другая история… Во всяком случае, я сумел примерно воспроизвести то, что видел, в своем блокноте, а затем перенести на дощечку.