Актуальность тех или иных вещей, взаимосвязей, отношений влечет за собой образование соответствующих языковых единиц для их обозначения, и, наоборот, их исчезновение, утрата их актуальности служит причиной постепенного забвения или полного исчезновения из языка и их наименований. Именно такова судьба многих русских имен родства (свойства) типа шурин, золовка, свояк и т.п., отражавших некогда важные связи внутри «большой семьи». Ныне они почти полностью забыты, и носители русского языка (особенно младшего поколения и особенно в больших городах) большей частью могут опознать только их внешнюю (звуковую или графическую) форму, ассоциируя данные слова с некоторым общим расплывчатым значением родства по браку, без различения конкретных смысловых дифференциальных признаков: родство через мужа (деверь), родство через жену (шурин) и т.п.
Нечеткость выделения дифференцирующих элементов значения слов может проистекать не только из того, что соответствующие реалии утрачивают свою значимость. В некоторых даже сравнительно широко употребляющихся словах их смысловые элементы могут находиться как бы в свернутом виде. Исследователям-семасиологам довольно часто приходится иметь дело со случаями, когда в основе различения слов лежат признаки и свойства обозначаемых предметов и явлений, о которых известно только то, что они чем-то отличаются друг от друга, но сущность такого различения остается неясной. И тогда необходимо обращаться к описанию свойств самих денотатов. Продуктивность такого подхода была показана в экспериментальной работе (40), посвященной определению дифференциальных признаков глаголов группы светиться, сверкать, сиять, мигать, мерцать и т.п. с общим компонентом «излучать свет». В эксперименте использовался простейший прибор – круг с перфорацией по окружности, за которым помещалась зажженная лампочка – источник света. При изменении скорости вращения этого круга соответственно изменялись частота появления и исчезновения света. В зависимости от этого информантам предлагалось определить, что происходит со светом: мигает он, светится, сверкает, мерцает и т.д. Автору удалось весьма убедительно продемонстрировать зависимость и взаимообусловленность значения и употребления слов от некоторых физических параметров: признака контрастной системы освещенности сетчатки глаза, признака периодичности изменения интенсивности излучения и т.п. Хотя, очевидно, что данный эксперимент не исчерпывает всех различий денотативной области, оказывающих влияние на семантику слов (например, удаленность источника света от наблюдателя для слова «мерцать»), не учитывает метафорических и других переносных значений, тем не менее данный подход в сочетании с другими может содействовать определению денотативной семантики слов в рамках семного анализа.
В связи с изложенным выше представляется неоправданным наблюдающееся в некоторых работах по семантике слишком решительное отмежевание от всякой внеязыковой реальности или недооценка ее. В частности, мне кажется неубедительной критика известной работы, посвященной анализу группы лексем, обозначающих предметы мебели (65). Некоторые лингвисты отрицают значимость таких признаков, как «наличие / отсутствие спинки» для разграничения значений слов стул и табурет, или «наличие / отсутствие подлокотников» (для слов кресло и стул) только на том основании, что эти признаки кажутся им слишком экстралингвистичными (55, с. 32 – 33). Для того чтобы критика была обоснованной, необходимо, во-первых, путем опроса информантов или каким-то другим способом доказать, что эти признаки нерелевантны для семантики данных слов, и если это так, то найти другие признаки, которые отличали бы эти слова друг от друга. Ведь указанная группа слов существует в языке и мы должны как-то определить и дифференцировать их значения.
Говоря о компонентном наполнении значений предметно-ориентированных слов (денотативов), следует, однако, предостеречь от слишком прямолинейного, поверхностного восприятия их экстралингвистической направленности, что неизбежно приводит к неверному истолкованию значений. В частности, в конкретном речевом употреблении необходимо постоянно дифференцировать семантический вклад, определяемый самим словом, от тех смысловых компонентов, которые лежат за пределами данного слова и могут быть ошибочно приписаны ему. Иначе говоря, следует строго различать собственные семантические признаки слова и признаки, выводимые из внеязыкового контекста и постоянно сопутствующие данному слову в речи. Возьмем в качестве примера группу терминов родства, которая уже стала общепризнанным образцом четкости и ясности семантического структурирования в лексике, и покажем, что даже здесь не все так ясно и просто, как кажется на первый взгляд. При сопоставлении русских слов сын – внук, дочь – внучка и т.п. обычно выделяется семантический признак, характеризующий старшинство родственников по поколениям, т.е. признак «поколение». Вместе с тем при употреблении указанных слов в той или иной речевой ситуации сведения о старшинстве поколений могут переплетаться с информацией об абсолютном старшинстве лиц, обозначаемых указанными словами. Сравнивая информацию, заложенную в семантическом признаке «поколение», и информацию об абсолютном старшинстве, можно легко показать, что они не всегда совпадают, а в некоторых случаях находятся в прямом противоречии. Семантический анализ слов типа сын, внук, дочь, внучка, дядя, племянник и т.п. с учетом соотносимых с данными словами денотатов показывает, что на основании семантического признака «поколение» нельзя с полной уверенностью судить о реальном старшинстве лиц, обозначаемых данными словами, поскольку в жизни встречаются случаи, когда племянник (племянница) старше дяди (тетки) или когда внук (внучка) старше сына (дочери) при одном и том же лице соотнесения[6]. Легко убедиться, что информация о старшинстве в поколениях является языковой информацией и ее обязательно воспринимает человек, владеющий русским языком. Сведения же об абсолютном старшинстве лиц указанные слова не содержат и потому не могут рассматриваться в качестве элемента их лингвистического значения. Рассматриваемый случай объясняет, почему значение имен родства не противоречит общему смыслу таких высказываний, как: Мой внук старше моего сына или Он старше своего дяди на пять лет. Подобные ситуации встречаются не слишком часто, поскольку это экстралингвистическое смещение двух типов старшинства возможно только в пределах двух соседних поколений. Именно в силу своей исключительности указанные особенности внеязыковой действительности и не фиксируются в собственно языковой семантике (подробнее см. 27, с. 34 – 37).
6
Правда, в некоторых языках отдельные имена родства могут включать в себя признак «абсолютное старшинство»; ср. венг.