Пятая группа — казачий полк в составе Русского охранного корпуса на Балканах. Это боевое формирование, практически полностью состоящее из казаков- эмигрантов, к которым немцы относились, в общем-то, с большим недоверием, было сформировано в Белграде осенью 1941 года и на протяжении всей войны несло службу в Югославии, сражаясь против партизан Иосипа Броз Тито.
Глава 2
Создание и судьба первых боевых казачьих частей на Восточном фронте
Пользовавшиеся репутацией прирожденных воинов и непримиримых врагов большевизма, казаки одними из первых привлекли внимание германских военных. Причем с самого начала подразумевалось, что казаки будут нести исключительно боевую службу, в отличие, скажем, от добровольцев вспомогательной службы, так называемых «хиви» (еще их называли «наши Иваны» или «наши русские»), которые использовались в тыловых службах в качестве шоферов, конюхов, разнорабочих и прочего обслуживающего персонала. Такому отношению со стороны вермахта простые казаки были обязаны не только своей прославленной многовековой военной истории, но и активности казачьей эмиграции, среди лидеров которой с первых же дней войны развернулась оживленная дискуссия о возможностях и перспективах создания и использования подобных формирований в составе германской армии. Причем мнения, высказываемые теми или иными казачьими лидерами, часто противоречили друг другу, а настроения, царившие в этой среде, были прямо полярными. «По всем имеющимся сведениям, — пишет 7 июля 1941 года в докладной записке И. Горбушин — личный помощник атамана Е.И. Балабина, — можно более или менее уверенно предполагать, что Командование Германской Армии едва ли до освобождения наших Земель от коммунистов воспользуется нами в каких бы то ни было видах помощи от нас в этой борьбе… Поэтому я предполагаю, что наше возвращение домой возможно ТОЛЬКО в одном виде, а именно: НАМ ПРОСТО РАЗРЕШАТ ВЪЕЗД В НАШИ КРАЯ»[350]. Самым неприятным для Балабина в сложившейся ситуации было то, что атаман, в отличие от своих «коллег» из КНОД не желающий врать и обещать невозможное, не мог ничего ответить многочисленным простым казакам, которые писали ему в надежде получить информацию о том, когда и в каких частях можно будет начать борьбу с коммунизмом. Подобных писем-заявок на участие в войне было очень много: «Вам, вероятно, известно, — пишет уже 21 июля 1941 года казак-эмигрант из Югославии, — что кадры Лейб- гвардии казачьего, Лейб-гвардии Атаманских полков и Лейб-гвардии Донской казачьей батареи, в которых я состоял делопроизводителем, из Югославии переехали во Францию, а я как семейный человек был определен на службу в финансовую стражу и остался в Югославии… Прошу Вас не отказать в любезности сообщить мне, как бы выйти с ними на связь и в нужный момент присоединиться к ним, если будет предвидеться наш поход на Дон»[351].
Казаки-националисты во главе со своим лидером инженером Василием Глазковым, не обращая внимания на подобные пессимистические настроения в рядах оппонентов и не понимая или не желая понимать всю противоречивость ситуации, сложившейся на начало войны вокруг казаков (еще не было до конца ясно, понадобятся ли они немцам вообще), в свойственном им стиле уже начали разрабатывать важнейшую, как им казалось, проблему: привлечения пленных казаков, воюющих на Восточном фронте, в ряды Казачьего национально-освободительного движения и организации из них отрядов, которые станут прообразом будущей армии «Великой Казакии». «Вы пишете, что имеете нужду в казаках, которые бы работали с пленными. Этот вопрос, по-моему, сейчас представляет особую важность, — отмечает в своем письме Глазкову от 11 ноября 1941 руководитель КНОД в Болгарии агроном И.М. Евсиков, — по письму я понял, что германское командование разрешило Вам выделить пленных казаков в особую группу. А это уже очень хорошо. Сейчас нужно эти чисто казачьи группы прибрать к рукам. Необходимо поставить около каждой группы одного или двух наших подходящих казаков, которые бы им вдалбливали в голову идею национального движения и идею о самостоятельной Казакии… Безусловно, большинство пленных казаков будут сочувствовать нам после небольшой обработки, но могут быть и противники. Из сочувствующих потом можно организовать целые части, которые будут являться зародышем армии Казакии. А если можно будет, то даже послать их на фронт в казачьи земли. Воевать они умеют, а оружия, думаю, будет достаточно для них. Военную тактику большевиков они знают, а потому будут являться отличными бойцами против наших угнетателей… Зачем же кормить 50–60 тысяч казаков даром, если эти люди могли бы дело делать; скажем, занять определенный участок фронта или нести гарнизонную службу в оккупированных казачьих землях»[352].