4 апреля 1943 года 600-й казачий дивизион был направлен в Могилев, а 7 июня начал по частям перебрасываться в польский городок Млаву (Милау), где формировалась 1-я казачья дивизия полковника Гельмута фон Паннвица. К этому времени дивизион численностью примерно в 2 с половиной тысячи человек представлял собой крупную, отлично вооруженную боеспособную единицу и имел на вооружении «7 артиллерийских орудий, свыше 120 русских пулеметов, много немецких пулеметов, 19 грузовых машин, 3 легковых, около тысячи хорошо откормленных лошадей»[382], что позволило ему с легкостью развернуться в 5-й Донской полк 2-й бригады 1-й казачьей дивизии.
Помимо дивизиона Кононова, осенью — зимой 1941–1942 г. в составе вермахта было сформировано также значительное число малых «казачьих» охранных и разведывательных частей. Точный их учет произвести практически невозможно, так как многие из них не упоминались даже в германских документах. Причем во многих немецких частях они начали формироваться задолго до получения каких-либо официальных разрешений на создание подобных частей. Например, в 43-м армейском корпусе, который организационно входил в состав 4-й танковой армии группы армий «Центр», официально в-мае 1942 года (а на самом деле — с конца 1941 года) был сформирован 443-й казачий батальон. Согласно показаниям казаков, взятых в плен советскими партизанами летом 1943 года, к этому времени он состоял из 4 эскадронов общей численностью примерно в 500–600 человек русских, украинцев, казаков и оценивался немецким командованием «как вполне боеспособная часть с квалифицированными офицерами»[383]. Командиром был немец в чине обер-лейтенанта, начальником штаба старший лейтенант Муравский (он же командир одного из эскадронов), во главе эскадронов стояли советские офицеры из числа бывших военнопленных. На вооружении батальона имелось четыре 45-мм орудия (распределены по эскадронам), 4 станковых пулемета (распределены по эскадронам), 11 ручных, 1 батальонный и 4 ротных миномета (распределены по эскадронам)[384]. Что-либо про боевые «заслуги» этого отряда сказать сложно, можно лишь утверждать, что немцы особо не жалели своих «союзников» и старались направлять их в самые «партизаноопасные» места. 17 сентября этого же года партизанам удалось захватить еще несколько пленных да 1-го эскадрона 443-го казачьего батальона, которые на допросах рассказали, что за два месяца батальон побывал в серьезных боях и понес ощутимые потери: численность каждого эскадрона составила всего лишь 60–70 человек[385], то есть уменьшилась почти вдвое. В составе 5-тысячного германского конного соединения под командованием фон Безелагера в тыловом районе групп армий «Центр» был организован казачий эскадрон (5-й эскадрон) численностью в 650 человек[386].
Казачьи дивизионы начали активно формироваться и в составе немецких охранных дивизий, действовавших на южном участке Восточного фронта, в полосе группы армий «ЮГ», и подчинявшихся непосредственно командованию тыловой зоны группы армий «А» и «Б».
Так, 444-я охранная дивизия в мае 1942 года сформировала конный дивизион четырехэскадронного состава в районе Запорожье — Синельниково, а в октябре того же года — еще один дивизион в районе Ставрополя. Указанные подразделения состояли из донских, кубанских, терских и уральских казаков, а также представителей других национальностей — добровольцев из числа военнопленных. К октябрю 1942 года они успели хорошо зарекомендовать себя на охранной и сторожевой службе, в операциях по прочесыванию партизанских районов на побережье Азовского моря и в долине реки Маныч. Впоследствии этот дивизион активно участвовал в битве за Кавказ, и в феврале 1943 го-, да его 1-я сотня была почти полностью разгромлена советскими танкистами недалеко от Таганрога. В составе 454-й охранной дивизии было сформировано два конных дивизиона, моральное состояние, обученность и боеспособность которых оценивались германским командованием в октябре 1942 года как «хорошие и обещающие достичь уровня полевых войск»[387].
386