И словно разъяренный лев, накинулся он на Араб-Рейхана. С первого же удара простер его на землю.
Не давая опомниться, сел ему на грудь и теперь сам стиснул, как тисками, плечи Араб-Рейхана. На губах Араб-Рейхана выступила пена. Увидел это Кероглу и пропел:
Эйваз, выпустив вдруг плечи Араб-Рейхана, схватил его за пояс. И крикнув: «Уповаю на твою помощь!», поднял Араб-Рейхана на воздух, со всего размаха бросил наземь и снова сел ему на грудь.
Вся площадь пришла в ликование. От криков восторга звон стоял в ушах.
Посмотрел Кероглу с высоты минарета на Араб-Рейхана и запел:
Кероглу сделал знак Эйвазу. Тот вынул кинжал и приставил его к горлу Араб-Рейхана. Потом обернулся к Кероглу, узнать, чего он хочет.
Кероглу сказал:
— Эйваз, как-то раз в честном бою я победил его и подарил ему жизнь. А он предательски поступил со мной. Предателям же нет на земле места!
Эйваз не стал больше ждать. Вонзив острие кинжала, он в одно мгновение отделил голову от тела Араб-Рейхана.
Тотчас удальцы открыли дверь минарета. Кероглу вышел на площадь.
Войска Араб-Рейхана, видя своего предводителя мертвым, сдались.
Удальцы вступили в город. Как ни искали пашу, найти не могли. Он, как говорится, обратился в кусок сдобного теста и выскользнул из рук.
— Не беда, — сказал Кероглу. — Это тоже особая храбрость. У таких людей десять доблестей. Девять из них — бегство, а десятая — уменье вовсе не попадаться на глаза. Не ищите его больше!
Словом, сели удальцы на коней. Все были наготове. Кероглу приказал, и отряды двинулись. Смотрит Кероглу только Эйваз не сел на коня, и как будто не думает садиться. Он спросил:
— Эйваз, чего ты ждешь?
Эйваз промолчал. Кероглу спросил снова. Эйваз опять ничего не ответил. Когда же Кероглу спросил его в третий раз, взял Эйваз саз, обвел глазами площадь, остановил взгляд на одной ее стороне и спел:
Обернулся Кероглу, взглянул в ту сторону, куда смотрел Эйваз, и что же видит? Хури-ханум рассыпала свои шелковые кудри вдоль стана, опустила голову на плечо и смотрит так печально, так печально, словно раненая газель. Понял все Кероглу и задумался, как быть, а Эйваз докончил песнь:
Все стало ясно для Кероглу. Тут и думать было больше не о чем. Хлестнул он коня и, проезжая мимо Хури-ханум, протянул руку, поднял ее на скаку, усадил на коня и поехал. Эйваз мгновенно сел на своего коня и поскакал следом.
Словом, выехав из города, удальцы поехали в Ченлибель.
Не успели они проехать немного, как видят, едет по дороге юноша, на крупе его коня сидит еще кто-то. Поравнялся с ним Кероглу и спросил:
— Куда ты, приятель?
— В Ченлибель, — ответил тот. — Оставаться в Карсе мне теперь нельзя.
— А кто же это с тобой на коне?
— Мать моя. Мы переезжаем к вам навсегда.
Словом, где прямой дорогой, где обходным путем, приехали все в Ченлибель.
Тут уж была встреча, так встреча! Радовались все, обнимались…
Приказал Кероглу, и у ног Хури-ханум было заколото семьсот семьдесят семь жертвенных баранов.
— Я должен, — сказал Кероглу, — сыграть Эйвазу такую свадьбу, какой еще никто не видывал.
— Кероглу, сейчас не время играть свадьбу, — возразили удальцы.
— Нет, сейчас как раз время, — ответил Кероглу. — Хасан-паша собирался сделать дело руками Болу-бека и Араб-Рейхана. Болу-бека я разрубил пополам и привез его невесту Дунию-ханум. Отправив Араб-Рейхана в преисподнюю, привез Хури-ханум. Разгромлю Тогат и привезу в Ченлибель самого Хасан-пашу.
Началась свадьба. Собрались все. Увидел Кероглу, — Эйваза нет, и спросил:
— А где Эйваз?
— Таков обычай, — ответил Дели-Гасан. — Ты его отец. Пока ты не разрешишь, он не придет.
Прижал Кероглу к груди свой саз и пропел:
Дели-гасан и Демирчиоглу привели Эйваза. Посмотрел Кероглу на него, на его рост, стан, наряд, оружие и, конечно, на журавлиное перо на шапке.
Взыграло его сердце. Прижал он к груди свой саз и запел:
Кероглу указал Эйвазу место. В эту минуту пришли сказать, что Нигяр-ханум просит разрешения привести Хури-ханум.