Лорен де Врие была приятной женщиной, которой давно перевалило за сорок и которая потеряла всякую надежду на замужество.[31] Во время ее работы секретарем Нидерландского посольства в Москве, она познакомилась с франтоватым русским, моложе ее лет на десять, разделявшим ее интерес к иконам. Это был Борис Сергеевич Кудинкин, выпускник богословской семинарии, работавший в иностранном отделе русской ортодоксальной церкви. Кудинкин начал свои ухаживания за пожилой женщиной с прогулок в парке, перейдя затем к приглашениям в театр и обедам при свете свечей. Он рассказал ей, что находится в ловушке неудачной женитьбы на очень скучной женщине, которая не в состоянии, как Лорен, предложить ему интеллектуальный стимул, столь необходимый для полного семейного счастья. Со временем он стал часто оставаться на ночь в квартире мисс де Врие.
Несколько месяцев спустя она вместе с двумя друзьями поехала в Ленинград провести там короткий отпуск. Хотя она забронировала места в отеле "Астория", Интурист "ошибочно" дал ей удобную комнату на втором этаже гостиницы "Европейская". По счастливой случайности оказалось, что Кудинкин находился в это время в Ленинграде и остановился в той же гостинице, на том же этаже. Он при! ласил ее в свой номер и устроил легкую закуску из вина и сыра; вскоре настроение его стало амурным. Мисс де Врие воспротивилась, боясь спрятанных фотоаппаратов и микрофонов, но когда они сообща обыскали комнату, она убедилась, что находится в безопасности от всевозможных подслушивающих устройств. Для большей предосторожности Кудинкин задернул занавески.
Через неделю он позвонил ей в Нидерландское посольство, находясь в состоянии явной паники, и попросил немедленно встретиться в парке. В то же утро он сказал ей, что сотрудники КГБ взяли его из московского Патриархата и привезли на Лубянку, где грубо допрашивали об их отношениях. Он рассказал, что ему показали фотографии, где они гуляют вместе, и намекнул, что в руках КГБ имеются гораздо более компрометирующие свидетельства. Совершенно подавленный Кудинкин сказал, что он и так уже был на подозрении из-за "известных прозападных взглядов", и считает свою карьеру конченной. Каким образом можно замять этот ужасный скандал? Он и мисс де Врие почти одновременно подумали об одном и том же: возможно, Николай Алексеевич Бутов сможет помочь.
Несколькими месяцами раньше Кудинкин познакомил ее с Бутовым, которого неопределенно представил как "высокопоставленного чиновника с крупными связями". В тот вечер за обедом Бутов не пытался их успокоить: "Только в очень серьезных случаях попадают на Лубянку. Чем вы оба занимались в Ленинграде? Ладно, неважно, я сделаю все, что смогу".
На следующий вечер Бутов пригласил на обед мисс де Врие одну; происходило это на квартире, принадлежащей, по его словам, уехавшему дяде, и там рассказал ей, что раздобыл "дело" Кудинкина. В деле есть какая-то фотопленка, на которую он предпочитает не смотреть, но которую ей, возможно, хочется увидеть. На проявленной пленке она увидела все свои ленинградские интимные сцены. "Есть и магнитофонная лента, — заметил Бутов. — Хотите послушать ее?" Мисс де Врие заплакала.
Однако у желающего помочь Бутова было готово разрешение вопроса. Он просто будет держать дело у себя в личном сейфе, и ни у кого не будет доступа к нему. Естественно, он потребует подписанного ею заявления, в котором она благодарит его и обещает сотрудничать с ним в будущем. Подписав продиктованное им заявление, мисс де Врие растерянно спросила: "Вы — сотрудник КГБ?"
Бутов холодно ответил: "Да".
Накануне поездки мисс де Врие в Москву сотрудники Нидерландской службы безопасности дали ей подробный инструктаж относительно тактики КГБ. Но она не могла заставить себя признаться в чем-либо, что могло бы повредить ее любовнику Кудинкину, в которого она все еще верила. Результатом чувства вины, которое она испытывала, и переживаний, было нервное расстройство, и правительство дало ей возможность покинуть Москву.
Прошел год. Мисс де Врие приехала домой с работы в Нидерландском посольстве в столице одной из ближневосточных стран. Человек, стоявший в тени, обратился к ней по-русски: "Тех, кто в сердце, не забывают". Это был Бутов, приехавший активизировать ее шпионскую деятельность и представить ей нового босса КГБ Виктора Прокофьевича Верховинина. Однако требования Верховинина выдать секреты посольства были столь грубыми и многочисленными, что она заявила ему о своем нежелании видеть его больше. КГБ ответил угрозой распространения компрометирующих фотографий. Она предпочла признаться во всем своему народу, чем покориться дальше КГБ.
31
Факты об этом случае были получены из официальных источников на том условии, что будут опушены настоящее имя и точные латы, дающие возможность ее опознать. Таким образом. Лорен де Врие является псевдонимом.