Компьютер неожиданно выдал недовольное «би-и-ип». На экране зажглось «неверный пароль». Клейтон закрыл окно и вошел в программу администрирования. Клейтон любил Черный Маниту, но ни на мгновение не забывал, что, если что-то пойдет не так, его сын был единственной надежной связью с остальным миром. И поэтому Клейтон убедился, что полностью изучил работу терминала закрытой связи и управление «глушилки» — всего, что имело какое-то отношение к имеющимся на острове средствам связи.
— Не такой я старый и тупой, как тебе кажется, лысый ублюдок.
Клейтон как-то давно запускал программу администрирования, чтобы установить себе статус супер-юзера с правом отмены любого изменения парольной защиты. Он вошел с паролем «0–0–0–1», своим мудреным паролем, и система ожила. Краешком глаза он посматривал и за экранами системы видеоконтроля: Гюнтер шел на кухню, Энди и Магнус по-прежнему подогревались «Юкон Джеком» и корпели над шахматами.
Сейчас или никогда. Он кликнул на иконке «Гоутон» и стал ждать.
— Ну, давай, — прошептал Клейтон. — Только б ты был дома, сынок, пожалуйста, будь дома!
Спустя несколько секунд, показавшихся безмолвной вечностью, экран один раз мигнул, а затем явил лицо Гэри.
— Пап? Что случилось?
— Ты мне нужен здесь прямо сейчас.
— Погода, пап. Сейчас я не рискну выходить на катере.
— Магнус взорвал самолет. Он убивает людей.
Гэри ошеломленно поморгал.
— Папа, это ведь не очередная твоя байка, да?
Клейтон помотал головой.
— Погиб почти весь экипаж. Спаслись только Сара и Тим. Если Магнус их найдет, им не жить.
Гэри прищурился, заиграл желваками.
— Говори, что делать, папа.
Неожиданно Клейтон почувствовал прилив гордости. Гэри уже не был похож на маленького мальчика или на курильщика травки — сын Клейтона вдруг стал похож на мужчину.
— Ребят я спрятал в церкви, — продолжил Клейтон. — Подходи тихо, без огней, забери их и увези на материк.
— А ты с ними? Я и тебя оттуда заберу.
— Насчет меня не волнуйся, э? Мне здесь надо приглядеть кое за кем. Увози Сару и Тима с острова, и чтоб больше я об этом не слышал ни слова, ты понял?
Гэри кивнул.
— Копам звонить?
Клейтон почесал бороду.
— Пока не надо. Позвонишь, когда вернешься с ребятами. Если сюда сунутся местные копы, да даже если чертовы вояки сюда сунутся, Магнус может сотворить что угодно.
Гэри сделал глубокий вздох и медленно выдохнул.
— Ладно, сделаем так. Сегодня ночью не могу — это элементарное самоубийство. Штормы просто раздирают озеро. Народ говорит, погода там как в песне «Гибель „Эдмунда Фицджеральда“».[43] По прогнозу, завтра к утру немного стихнет, не совсем, правда, но я рискну. Буду у вас сразу, как стемнеет. Сможете дождаться?
Гэри был опытный моряк, знал погоду. К тому же существовал предел риску, которого Клейтон ожидал от сына.
Хорошо, так и сделаем. Будь осторожен. Магнус велел держать включенной «глушилку» постоянно, радиосвязь бесполезна: ты не докричишься, а я не смогу предупредить, если кто-то будет тебя «встречать». В общем, дело опасное.
— Неужели опасное? Ты правда так считаешь?
— Я считаю, что ты наглец.
— Это у тебя лицо наглое.
Сынок шутил — ради спокойствия Клейтона. Гэри вел себя как отец, пытающийся погасить страх своего ребенка.
— Ладно, Гэри, все нормально. Бывали у меня переделки и покруче. Когда доберешься до церкви, мигни два раза фонариком. Люблю тебя, сын.
— Я тоже тебя люблю, папка.
Клейтон отключил канал связи и вышел из системы. Через несколько секунд он уже орудовал шваброй и успел вымыть пол наполовину, когда на пороге появился Гюнтер с дымящейся чашкой кофе в руке.
3 декабря, 06.05
Неясный силуэт выскользнул из сарая за коровником Свена Баллантайна. Тепло сарая спасло ему жизнь, но нельзя же там оставаться все время. Силуэт побрел к дому, заметно хромая. Каждый шаг отдавался болью в ожогах, синяках и обмороженных местах.
Так давно ни крошки во рту. Раны нуждались в обработке. Скоро они могут начать гноиться, если это уже не случилось.
И эти… твари. Он видел, как они задрали корову, разорвали в клочья.
Вдобавок наверняка Магнус не желал его смерти. Это бессмысленно, а потому не может быть правдой. Надо добраться до особняка, где куча оружия.
Он прошел мимо фронтона коровника. Двери нараспашку — вернее, дверей не было. Никакого движения. С превеликой осторожностью заглянул внутрь. Намело снега, а кроме этого — ничего.
43
Песня, написанная, исполненная и записанная канадским автором-исполнителем Гордоном Лайтфутом в память о затонувшем 10 ноября 1975 г. на озере Верхнее балкере-сухогрузе «Эдмунд Фицджеральд» и 29 погибших членах его экипажа.