В доме супругов Бакли был найден длинный темный волос, услужливо подсказала мне память. Он никак не мог принадлежать Бенджамину Гриру. У того волосы светлые, короткие, к тому же каждый наперечет. В точности как у Бэнкстона. Кстати, они оба среднего роста, полноватые, круглолицые. Что из всего этого следует? Свидетельница видела в переулке у водосточной канавы вовсе не Бенджамина. Она видела Бэнкстона.
А вот у Мелани волосы как раз длинные. Длинные и темные. Сладкая парочка действовала сообща. Они вместе устроили кровавую потеху.
Тут я осознала, о чем пытался мне напомнить тревожный колокольчик, весь вечер звеневший у меня в голове. Описывая пропавшую сумку с клюшками для гольфа, Джон Квинслэнд упомянул, что она была сплошь облеплена стакерами. Сумка для гольфа, которую я видела в среду в руках у Бэнкстона, тоже была сплошь облеплена стакерами. Кстати, мы столкнулись с ним в такой час, когда он никак не ожидал меня увидеть. В тот день, приехав домой обедать, и сильно задержалась, вызывая Крэндаллам водопроводчика. Нет никаких сомнений, клюшки для гольфа из гаража Джона Квинслэнда похитил именно Бэнкстон.
Но что же они сделали с ребенком? Может, он до сих пор в доме Бэнкстона? Я в нерешительности смотрела на связку ключей. Что, если мои действия суд расценит как незаконное вторжение? Нет-нет, тут же возразила я самой себе. Я не собираюсь взламывать дверь. В конце концов, я могу войти в дом на правах проживающего менеджера. Я сунула ключ в замочную скважину, осторожно повернула его и, стараясь двигаться как можно тише, проскользнула внутрь. Дверь я закрывать не стала, чтобы не отрезать себе путь к отступлению.
В кухне и гостиной царил беспорядок, но это было обычный жилой беспорядок, не вызывавший никаких подозрений. На столе лежала книга. Я направила луч фонарика на ее обложку. Эмлин Уильямс «За пределами человеческого понимания». [16] Точно такая же книга есть и у меня.
В глазах у меня потемнело, колени стали ватными. Значит, на этот раз они взяли за образец «болотных убийц» — Миру Хиндли и Яна Брейди. [17] Их жертвой должен стать ребенок. Мой брат. Я напрасно радовалась, внушая себе, что убийца сидит за решеткой. Все это время убийца жил здесь, по соседству со мной.
Прежде чем убить, Хиндли и Брейди часами пытали детей, наслаждаясь их муками, всплыло у меня в голове. Возможно, Филипп еще жив. Если он был в машине, скорее всего, они отвезли его домой к Мелани. Где же она живет, черт возьми? Ах да, на той же улице, что и Джейн Ингл.
Задыхаясь, я бросилась вверх по лестнице. Никого. В спальне на широченной кровати валяется моток веревки, а на туалетном столике лежит фотоаппарат.
Хиндли и Брейди, два мелких офисных клерка, работавших в одной конторе, всегда записывали на магнитофон крики и стоны своих жертв. И фотографировали их изуродованные трупы.
В спальне для гостей было полно всяких причиндалов для занятий спортом. Ах да, в последнее время Бэнкстон усиленно качал себе мускулы. Дверцы одного шкафа были снабжены замком, из которого торчал ключ. Если Бэнкстон считал необходимым запирать этот шкаф, я должна ознакомиться с его содержимым. Стоило мне открыть створку, как из шкафа хлынули иллюстрированные журналы. В полном ступоре я уставилась на глянцевые картинки, сплошь покрывшие пол. Неужели кто-то может любоваться фотографиями женщин, с которыми обращаются… подобным образом? Правда, мне доводилось слышать об акциях протеста против садистских фотографий. Но я была уверена, что женщины, которые служат для этих отвратных картинок моделями, соглашаются на съемку добровольно, за хорошую плату. А главное, после фотосессии они остаются живыми и здоровыми.
Я опрометью бросилась вниз по лестнице и принялась открывать все шкафы в гостиной. Больше никаких улик. Я распахнула дверь, ведущую в подвал. Ступеньки тонули в темноте. Но я смогла различить, что на самой нижней ступеньке что-то смутно белеет.
Рискуя сломать себе ноги, я спустилась вниз и увидела, что это бейсбольная карточка.
В следующее мгновение до меня донесся приглушенный стон. Филипп здесь, догадалась я прежде, чем шею мою пронзила страшная боль, а ноги подкосились. Открыв глаза, я увидела, что лежу на полу, а надо мною возвышается Бэнкстон. На лице его играла ухмылка, жуткая, как оскал горгульи. В руках он держал клюшку для гольфа.
Бэнкстон неспешно подошел к выключателю. Подвал залил свет. До меня вновь донесся приглушенный стон. С усилием повернувшись, я увидела Филиппа, который с кляпом во рту и со связанными руками сидел на табуретке у стены. Он сжался в комок, подтянув колени к подбородку, лицо его было залито слезами.
Я замотала головой, пытаясь очнуться от страшного сна. В глазах у меня потемнело от боли. Потом я ощутила, как сердце мое разбилось на части.
Прежде мне нередко доводилось слышать, как люди твердят о своих разбитых сердцах. Например, когда их бросали любимые. Или когда умирала их кошка. Порой их сердца разбивались даже вместе с бабушкиной драгоценной вазой.
А мое сердце разбилось за несколько минут до того, как мне предстояло умереть. Умереть, зная, что вслед за мной умрет мой маленький брат. И перед смертью ему суждено испытать муки, которые не в состоянии измыслить воображение нормального человека.
— Мы с Филиппом слышали, как ты вошла, — улыбаясь, сообщил Бэнкстон. — Но звать тебя не стали. Решили, Ро обязательно спустится к нам сама. Верно, Филипп?
Я все еще не могла поверить, что передо мной тот самый Бэнкстон, которого я знала много лет. Мой сосед, с которым я здоровалась каждое утро. Примерный банковский служащий, оформляющий выдачу займов. В один прекрасный день он, отдыхая от своих служебных обязанностей, размозжил голову Мэми Райт клюшкой для гольфа. Любопытно, а присутствовала ли при этом Мелани? Ничем не примечательная секретарша, которая вносит в свою монотонную жизнь приятное разнообразие, убивая людей топориком для рубки мяса. Правильно говорят люди, эти двое идеально подходят друг другу.
Филипп тихонько поскуливал, точно зверек, попавший в капкан.
— Ну-ка заткнись! — скомандовал человек, который совсем недавно с мальчишеским азартом играл с ним в бейсбол. — Будешь ныть, мне придется проверить, крепкие ли кости у твоей сестры. Начнем прямо сейчас.
Клюшка для гольфа рассекла воздух и опустилась на мою ключицу. Должно быть, на несколько мгновений я ослепла и оглохла от боли, потому что Мелани появилась в подвале совершенно неожиданно. Я не слышала ее шагов. Когда муть у меня перед глазами развеялась, я увидела, что она стоит передо мной, сияя от удовольствия.
— Когда я подъехала, Страшила носился по стоянке как угорелый! — сообщила она, повернувшись к Бэнкстону. — Вот он, магнитофон. Ума не приложу, как мы могли его забыть.
Последнюю фразу она произнесла до странности буднично, точно домашняя хозяйка, обнаружившая, что забыла положить в корзину для пикника картофельный салат.
Когда боль немного отпустила, я попыталась понять, кого эти уроды величают Страшилой. Наверное, Робина, кого же еще. Хотя шея отказывалась слушаться, мне удалось скосить глаза на Филиппа.
Бедняга изо всех сил старался сдержать слезы. Он понимая, что Бэнкстон приведет свою угрозу в исполнение. Мне отчаянно хотелось хоть как-то успокоить и приободрить его, но все, что я могла сделать, — это удержаться от стонов и криков. Если я закричу, Бэнкстон размозжит мне голову.
А может, следующий удар клюшкой он нанесет Филиппу.
— Что будем делать? — обратился Бэнкстон к даме своего сердца.
— О том, чтобы вывезти их отсюда, не может быть и речи, — деловито бросила Мелани. — Страшила сказал, что уже позвонил в полицию. Думаю, будет разумно, если кто-нибудь из нас выйдет и предложит свою помощь. Если мы этого не сделаем, это покажется подозрительным. Чего доброго, полиция захочет обыскать дом. А нам это вовсе ни к чему, правда?
Мелани слегка пнула меня ногой, с таким отвращением, словно перед ней была мусорная куча, которую неприлично выставлять на всеобщее обозрение.
— Давай поднимайся, образина, — скомандовала она и лягнула меня еще раз. Я застонала. — Как давно я мечтала это сделать, — пропела Мелани, улыбаясь своему возлюбленному.
17
«Болотные убийцы» — Мира Хиндли и Ян Бренди, любовники из Глазго, за несколько лет до середины 60-х годов XX века похитили и убили четырех детей, тела которых схоронили на болоте.