Но тут сюжет делает новый кульбит, и боги объявляют уже не конец сватовства во имя торжества искусства, а конец света, они прекращают течение времени: «нет минут» (строка 95-я). В ответ «мы» умоляют богов не быть такими жестокими, не превращать мир в темницу и не лишать людей земных радостей (строки 96-я – 99-я).
Финальный смысловой блок стихотворения «Ответ богов» ознаменован появлением еще одного загадочного персонажа («ровесника»), произносящего таинственный монолог, сидя на коне (строки 100-ая – 113-ая). Кто он, этот «ровесник»? Само «время», как в пушкинской «Телеге жизни», послужившей главным подтекстом для позднейшей «Элегии» Введенского?
(«Телега жизни»)[124]
Или, может быть, еще один пушкинский персонаж, часто поминаемый в стихах Введенского – «медный всадник» (ср. с появлением «кумира» в 70-й строке «Ответа богов»), везущий с собой на коне пресловутое «окно в Европу» (строка 102-я) и опирающийся задними копытами лошади на змеиную «пасть» (строка 104-я), которая не дает памятнику «упасть» с пьедестала (строка 105-я)? Этого мы не знаем.
Зато хотим отметить, что в финал своего стихотворения Введенский вставил реминисценции из тех же поэтов, к которым он отсылал в зачине «Ответа богов». Общая ситуация путешествия всадника по зловещему лесу с его «ядовитыми» очертаниями, по-видимому, восходит к «Лесному царю» Гёте в переводе Жуковского, строки же: «очертания стоят / а на них бегущий яд» (108–109) отчетливо перекликаются с соответствующими фрагментами хрестоматийного пушкинского «Анчара».
В строках 111-й – 113-й ровесник обращается к «предметам» (страсти? или просто к предметам, ведь одна из сестер – «помело») с предложением вернуться в начало стихотворения – к исходной ситуации сватовства, однако это, судя по ответу двух сестер, оказывается невозможным (строки 114-я – 118-я)[125]. Третья сестра, Татьяна, не отвечает ровеснику, может быть, потому, что именно она видит сон и, как это иногда бывает во сне, является зрительницей, но не участницей событий.
Затем в тексте возникает еще одна, последняя реминисценция из «Сказки о царе Салтане: «блещет море на пути / муха ветхая летит / и крылами молотит» (строки 119-я – 121-я). Далее (как было в «Телеге жизни» и будет в «Элегии»): «начинается закат» жизни на земле (?) или «забытья»-сновидения (?) (строка 122-я), к которому прикладывается традиционная характеристика трех разных сказочных братьев: «беден среден и богат» (строка 123-я) – ср. со сходным приемом в рассказе о местожительстве сестер в зачине стихотворения.
В 124-й строке вновь и тоже в последний раз появляется «птица гусь» в человеческой «зеленой шляпе», потом «кольцо» и «лицо» зачем-то меняются местами (надо бы: «ни кровинки на лице / ни соринки на кольце» или «крыльце»? – строки 126-я – 127-я), а в двух финальных строках стихотворения (128-й – 129-й), по-видимому, изображается пробуждение от глубокого сна или от глубокого обморока, возможно, по сюжетной модели «Светланы» Жуковского: «оживает и поет / нашатырь туманный пьет».
Подведем общие итоги: в основу разобранного стихотворения положен традиционный и даже базовый для мировой культуры сюжет сватовства, в нескольких местах размыкаемый логическими зияниями, заполняемыми почти бессмысленным, как бы медиумическим бормотанием и перетекающий в провозглашение приоритета искусства над жизнью, а завершающийся объявлением конца света. Составной частью этого бормотания являются и инкрустированные в текст цитаты, большинство из которых входит в гимназический канон и, следовательно, припоминается почти автоматически. Цель, которая при этом преследовалась Введенским, как кажется, состояла не только в отражении «бессвязности мира и раздробленности времени», но и в интуитивном нащупывании новых и подлинных (противопоставленных устаревшим и ложным) связей между одушевленными и неодушевленными предметами, а также явлениями окружающего мира.
Тема же «Ответа богов», на наш взгляд, может быть сформулирована при помощи известной поговорки (лишь самую малость подправленной): люди предполагают, а боги располагают.
Герасимова А. Г. ОБЭРИУ (проблема смешного) // Вопросы литературы. 1988. № 4.
Мейлах М. Б. «Что такое есть Потец?» // Введенский А. И. Полное собрание произведений: В 2-х тт. Т. 2. М., 1993.
124
Ср. в «Элегии» Введенского: «возница хилый и сварливый, / в последний час зари сонливой / гони, гони возок ленивый / лети без промедленья». Подробнее см.:
125
Отметим очевидное сходство 114-й – 117-й строк «Ответа богов» с соответствующими фрагментами сказки Корнея Чуковского «Федорино горе»: «Но ответило корыто: / “На Федору я сердито!” / И сказала кочерга: / “Я Федоре не слуга!”» Означает ли наличие в «Ответе богов» перекличек со сказками Маршака и Чуковского, что Введенский в ряде случаев пытался «взрослую» логику подменить «детской»? Ср. со сходными приемами в «Победе над солнцем» Алексея Крученых.