Исследование Ш. Фриденштейна о Гродненской еврейской общине, появившееся 20 лет спустя («Ир Гиборим», 1880) и Л. Файнштейна — о Брест-Литовской общине («Ир-Тэгило», 1886) должны быть признаны еще менее удовлетворительными, чем монография Фина, если принять во внимание, что оба автора могли использовать многотомные сборники документов из государственных архивов, изданные тремя археологическими комиссиями — киевской, петербургской и виленской, содержавшими много данных о гродненской и брест-литовской общинах; удовольствовались однако сведениями, почерпнутыми из еврейских источников — пинкосов и эпитафий (следует отметить, что С. Фин, изучая историю виленской общины, не имел еще возможности ознакомиться с этими архивными изданиями).
На фоне раннего периода еврейской исторической науки особенно выделяется личность С. А. Бершадского (1850—1890). Вообще бросается в глаза тот своеобразный факт, что зачинателями и «отцами» еврейской историографии в Польше и России были неевреи — экономист и политический деятель Тадеуш Чацкий — в Польше, и внук православного священника Сергей Бершадский в России.
Книга Т. Чацкого «Rosprawa о Zydach i Karaitach» (1806) — первая монография по истории польских евреев, выдержана в более или менее объективных тонах на основании документальных данных. Сейчас она представляет ценность прежде всего, как исторический документ, характеризующий отношение к евреям некоторых более либеральных элементов польского общества в начале 19-го века. В течение полувека, — вплоть до исследования Александра Краусгара, у Чацкого не было продолжателей (в области изучения истории польских евреев). Бершадский в России оказался первым подлинным летописцем литовско-белорусского еврейства, заложившим фундамент еврейской исторической науки. Воодушевленный стремлением к объективному историческому знанию, Бершадский далек был от всяких апологетических и политических тенденций. До Бершадского не существовало еврейской историографии в собственном смысле этого слова. Его предшественников в этой области интересовал прежде всего «еврейский вопрос» в России в его общественно-правовом аспекте, подчиненном актуальным злобам дня.
Самый серьезный и талантливый из действовавшей тогда группы писателей И. Г. Оршанский (1846—1876) — в своих книгах «Евреи в России — очерки экономического и общественного быта русских евреев» (1872) и «Русское законодательство о евреях» (1877) — оказался блестящим публицистом, достойным защитником еврейских интересов и борцом за равноправие, который в своем арсенале пользовался доводами от истории только в качестве одного из видов оружия.
Дитя поколения еврейской интеллигенции, выросшего под влиянием эпохи «великих реформ», Оршанский видел будущее еврейства в полном слиянии с русским народом, и в гражданском равноправии евреев видел залог успешного ассимиляционного процесса. В своих исторических экскурсиях он пытается исторически обосновать различие между польскими и русскими евреями, доказывая, что польский «жид» явился продуктом специфических условий, способствовавших его деморализации. Горячий русский патриот, и к тому же антипольски настроенный,[2] Оршанский мечтает о том, чтобы еврейское население отторгнутых от Польши западных губерний стало проводником русификации и крепкой опорой государственных интересов России.
Оршанский был первым русско-еврейским историком, поставившим себе задачей исследование экономического положения евреев на основании первоисточников и тщательный анализ экономической стороны еврейского вопроса. От просветителей (маскилов) старшего и его собственного поколения Оршанского отличало горячее чувство привязанности к соплеменникам: он часто подчеркивает положительные стороны еврейской жизни (например, «высокий моральный уровень евреев»); в качестве умелого защитника своего народа он пытается найти в объяснение его недостатков смягчающие обстоятельства. Во введении к очерку «Простонародные песни русских евреев», он высказывает сожаление о том, что русское общество ничего не знает об евреях, кроме внешней, материальной стороны их жизни.
Если труды Оршанского никак не являются историей русского еврейства, то они несомненно служат ценным подспорьем при изучении так называемого еврейского вопроса в его эпоху и правового положения евреев в России.
Правовым положением евреев интересовался еще предшественник Оршанского, историк нееврейского происхождения, Ф. И. Леонтович (род. в 1833 г.), опубликовавший в 1862-м году исследование «Исторический обзор постановлений о евреях в России», а в 1864 — магистерскую диссертацию «Историческое исследование о литовско-русских евреях». Леонтович черпал свои материалы из новых, незнакомых до того архивных источников, открывших ему возможность установить основные линии правового и социального положения евреев в черте оседлости. К той же категории предшественников следует отнести труд В. О. Леванды «Хронологический сборник законов о евреях в России от 1649 г. по 1873 г.», явившийся подспорьем для Оршанского в его работе над книгой «Русское законодательство о евреях» и толчком для других аналогичных исследований о правовом положении евреев. Нельзя умолчать также и о юдофобски-тенденциозной книге Н. Голицына «История русского законодательства о евреях», вышедшей в 1885 г.
2
Антипатия к полякам и русский патриотизм находит яркое выражение в главе «Политическое значение евреев в Польше» (стр. 244 — 288), где автор на основе фактов и допущений пытается доказать, что евреи во время восстаний 1831-го и 1863-го годов были на стороне «законной» русской власти. Проявления активного сочувствия повстанцам со стороны евреев он объясняет экономической зависимостью от польских помещиков и даже жаждой наживы.