Умел ли Мампе рисовать?
В Берлинском зоопарке находился карликовый слон из Конго по кличке Мампе. Он умел пользоваться палкой и употреблял этот «инструмент» следующим образом: царапал палкой грунт, и на песке возникала неразбериха линий. Сторожа говорили: «Мампе рисует». Однако в высшей степени спорно, чтобы животное водило палкой по земле с намерением начертить какие-либо фигуры. Объяснить это скорее можно тем, что игра с палкой доставляла слону удовольствие, а линии являлись не обдуманным, а случайным и вообще незаметным для него побочным результатом.
Отрицать «рассудок» у слонов вовсе не значит отрицать у них способности сообщаться друг с другом (такая же способность имеется у пчел, муравьев и термитов). Исследователь Африки Штейнгардт сообщает, что однажды он подстрелил у водопоя слона-одиночку. Животное протащилось еще пять километров и рухнуло. С этого дня четыре стада, регулярно пользовавшиеся этим водопоем, перестали приходить к нему. Штейнгардт подчеркивает, что раненый слон не потерял ни капли крови. По мнению Штейнгардта, настороженность животных объяснялась не тем, что их испугал запах крови, а своеобразной «телепатической связью».
Другой исследователь Африки, уже упоминавшийся нами Мартин Джонсон, предполагает, что весьма жесткие волосы, растущие у слонов в ушах и ноздрях, служат им в качестве антенн, которые в состоянии посылать и принимать колебания. Это предположение вызывает у нас самые серьезные сомнения.[15]
Короткая или долгая память?
Память у слона обычно считается образцовой, и мы не собираемся здесь опровергать мнения, что он способен длительное время, возможно даже многие годы, помнить об определенных событиях, произведших на него особенно сильное впечатление. Однако надо отметить, что подопытные слоны не очень-то хорошо справились с задачей, когда потребовалось запомнить один из пяти ящиков, удаленных на равное расстояние, — а именно тот, в который только что или несколько секунд назад был положен корм. Приподнимать хоботом крышку ящика они привыкают, как правило, сразу. Когда же дело заключалось в том, чтобы найти нужный ящик непосредственно после приманивания, примерно три четверти всех опытов оканчивались неудачей. Даже самый короткий интервал немедленно ухудшал результат, а через пятьдесят секунд уже ни одно животное не могло припомнить нужный ящик. Извинением слонам служит прежде всего то, что на воле им в отличие от плотоядных животных никогда не приходится прятать и вновь находить свою пищу (она сама в неограниченном количестве просится им в рот). Следует учесть также, что спрятанный хлеб привлекает их значительно меньше, чем кусок мяса — волка, собаку или льва.
Однако на основании эксперимента с ящиком, как бы он ни был интересен сам по себе, нельзя еще сделать вывода о короткой памяти у слонов. Об этом свидетельствует другой опыт, при котором требовалось запомнить, что в бумажном мешке, лежащем всегда на одном и том же месте, было спрятано полбуханки хлеба. В процессе опыта выяснилось, что только одна самка даже через два дня помнила о находке, сделанной ею, и снова обыскала мешок. Остальные животные показали гораздо худшие результаты.
В другом случае испытывались комбинационные способности слонов. Они были посажены на цепь, прикрепленную к задней ноге, и таким образом ограничены в свободе передвижения. Перед ними клали несколько реек, передние концы которых можно было схватить хоботом. В противоположный конец одной из реек (каждый раз другой) вбивали гвоздь и на нем укрепляли репу. Одному из подопытных слонов никак не удавалось внушить, что именно он должен сделать. Другие же догадывались, что дело касается чего-то съедобного. Но и они только спустя длительное время сообразили, что лучше всего притянуть к себе рейку и снять с нее репу. Один слон, например, пытался засунуть себе в пасть всю рейку. Этот эксперимент служил также и для определения остроты зрения животных. Когда репа находилась на расстоянии двух с половиной — трех метров, они различали ее вполне хорошо. При расстоянии же от четырех до пяти метров результаты были значительно хуже.
«Мне цепь моя тяжка».
15
Щетинистые волосы, о которых упоминает Джонсон, — это органы осязания, вибриссы. Они есть у многих животных. —