В то же время необходимо иметь в виду, что условия Гражданской войны — отсутствие транспорта, невозможность обеспечить безопасность самих уполномоченных, отрезанность ряда губерний, волостей в результате боевых действий от основных центров сбора информации (Киева, Харькова, Гомеля, Минска, Москвы) не давали возможности обследовать часть погромленных пунктов и учесть пострадавших в полном объеме.
Так, например, уполномоченным крупнейшей организации, которая занималась помощью и сбором информации о погромах — Отдела помощи погромленным при Российском обществе Красного Креста (РОКК) на Украине, не были доступны для обследования в 1920 г. западные части Волынской и Подольской губернии, южная часть Херсонской губернии и т.д.[32]
Учитывая это, попытаемся представить предварительные данные о числе жертв погромов, которые были собраны различными организациями еще в период Гражданской войны, и показать методику проводимых ими подсчетов.
Часть информации по этому вопросу обобщалась Еврейским отделом Наркомата национальностей РСФСР для советской делегации на Генуэзской конференции (10 апреля - 19 мая 1922 г.), где Советская Россия планировала поставить вопрос о компенсации ущерба за погромы странами Антанты, возлагая на них ответственность за поддержку сил, участвовавших в погромах в период Гражданской войны. Для сбора материалов были привлечены региональные отделения Евобщесткома, которые весной-летом 1921 г. проводили соответствующие опросы, анкетирования и т.д. Также использовались данные наркоматов социального обеспечения РСФСР, УССР и БССР и материалы, имевшиеся в информационном бюро Еврейского отдела.
Так, согласно справке Еврейского отдела Наркомнаца РСФСР от 28 марта 1922 г. число убитых в погромах на Украине, в Белоруссии и России (по данным на 1921 г.) достигало суммарно 100194 чел.: эта цифра складывалась из официально представленных сведений о 33398 убитых, которая отражала, по оценкам Наркомнаца, лишь третью часть от реально погибших в погромах. Так же обстояло дело и с подсчетом раненых в погромах: официально зарегистрировано было 9942 чел., а в реальности их должно было быть, согласно той же логике, втрое больше, т.е. 29826 чел.[33] (как показывают материалы сборника, цифру раненых можно считать чрезвычайно заниженной).
По другим подсчетам, которые приводятся в докладе заместителя начальника Еврейского отдела З. Миндлина, убитые составляли 10% от 500000 беженцев на Украине и в Белоруссии. Принимая во внимание отсутствие у советских органов власти полной информации о потерях в результате погромов, он руководствовался той же логикой — в данном случае — удвоения имевшихся данных о жертвах погромов. «А если так, — заключал он, — тогда число жертв не менее 50 тыс., но вероятно, оно достигает 100 тыс. душ». Готовя все эти данные для Генуэзской конференции, Миндлин подкрепил свои выводы результатами подсчетов крупного еврейского демографа того периода Я. Лещинского, на взгляд которого «количество убитых достигало 150 тыс.»[34] При этом на Украину приходилось до 125 тыс. убитыми в погромах, а на Белоруссию — 25 тыс.[35] Подсчеты масштаба потерь отражают общее потрясение перед непостижимым опытом, который вызывал у современников опасение за будущее межэтнического диалога в регионе[36].
Подсчеты Евобщесткомом числа погибших в погромах основывались на результатах обследования беженской массы в ряде городов Украины, проведенных в 1921 г. Сбор сведений о физических и материальных потерях в ходе погромов был направлен в первую очередь на выявление необходимых объемов помощи пострадавшим. На основе сопоставления числа обследованных беженцев в каждом из этих мест с числом погибших, приходившихся на их семьи, исследователям удалось получить средний процент жертв погромов от всей беженской массы — он равнялся 10%. Так, например, в Харькове 2260 беженцев насчитывали 150 членов семей, погибших в погромах, и 100 членов умерших после их окончания (11%). В Умани 7722 беженца насчитывали 802 погибших в своих семьях (более 10%). Приблизительно такой же процент в Одессе: 12037 беженцев насчитывали 1194 убитых в своих семьях и т.д.[37] При этом известный принцип, согласно которому в ходе боевых действий в армии гибнут «прежде всего наиболее трудоспособные возрасты населения»,[38] полностью относился к гибели в погромах мирного еврейского населения. Согласно тем же подсчетам Евобщесткома до 75% погибших в погромах составляли мужчины в возрасте от 15 до 50 лет[39].
32
Гусев-Оренбургский, который был командирован Москвой на Украину (ГА РФ. Ф. Р-1235. Оп. 55. Д. 2. Л. 90) и сотрудничал с Отделом помощи погромленным при РОКК на Украине, особо отмечал этот факт. См.: Гусев-Оренбургский С. Книга о еврейских погромах на Украине. С. 14.
36
Дубнов С. Третья гайдамачина // Чериковер И. Антисемитизм и погромы на Украине. С. 9-15.
38
Сорокин П.А. приводил эту закономерность, опираясь на статистику людских потерь в Первую мировую войну. См.: Сорокин П.А. Влияние войны на состав населения, его свойства и общественную организацию. // Экономист. С. 90.