Молодая женщина прежде всего предмет торговли или обмена. Брак – это контракт, заключаемый между семьями или внутри одной семьи. Главное, чтобы брак был выгоден клану, – о чувствах думают меньше всего. Афганские женщины на протяжении многих веков терпят страшную несправедливость. Об этом свидетельствуют их стихи и песни. Песни, которые не предназначены для чужих ушей, песни, чье эхо должно умереть в горах или пустыне.
Протест заключался в «самоубийстве или песне», пишет афганский поэт Сайед Бахудин Мажрух в книге о пуштунской женской поэзии. Этот сборник ему удалось составить при помощи свояченицы. Сам Мажрух погиб от руки фундаменталиста в 1988 году в Пешаваре.
Стихи или отдельные строчки передаются женщинами из уст в уста – у колодца, в поле, у печи. В них говорится о запретной любви – всегда замужней женщины к чужому мужчине – или о ненависти к мужу, обычно старику. Но стихи выражают и гордость за свою женскую сущность, за смелость, необходимую, чтобы оставаться женщиной. Этот жанр называется ландай, что означает «короткие». Обычно это всего несколько строк, кратких и ритмических, «напоминающих крик или удар ножом», по выражению Мажруха.
Но в стихах есть место и бунту, женщина рискует жизнью ради любви в обществе, где страсть находится под запретом и провинившимся неоткуда ждать пощады.
Большинство этих вскриков повествует о разочарованиях и тоске по непрожитой жизни. Одна несчастная молит Аллаха о том, чтобы в следующей жизни Он сделал ее кем угодно, хоть камнем, но только не женщиной. Нигде нет ни проблеска надежды, наоборот, сквозной темой этой поэзии является безнадежность и отчаяние. Отчаяние тех, кто не пожил настоящей жизнью, не смог насладиться своей красотой, молодостью, радостями любви.
А еще эти стихи исполнены сладострастия. С бесстыдной откровенностью женщины прославляют свое тело, плотскую любовь, запретный плод, как будто желая шокировать мужчин, бросить вызов их мужественности.
Деловая поездка
Еще холодно. Первые лучи солнца упали на обрывистые каменистые горные кручи. В окружающем пейзаже преобладает цвет пыли – коричнево-серые тона. Склоны сплошь покрыты камнями – от булыжников, что, срываясь, грозят вызвать обвал, до мелкого гравия, – похрустывающими под копытами лошадей. Крепкая трава, пробивающаяся между камней, до крови режет ноги путникам: контрабандистам, беженцам и скрывающимся боевикам. Впереди веером разбегаются тропинки, исчезающие за камнями и холмами.
Мы находимся на контрабандистском пути из Афганистана в Пакистан. По нему провозят все – от опиума до ящиков с кока-колой и сигаретами. Эти тропинки протаптывали на протяжении столетий. Именно по ним талибы и боевики арабской «Аль-Каиды» выскользнули из Афганистана, когда поняли, что дело плохо, и просочились в Пакистан на контролируемые племенными кланами территории. По этим тропинкам они возвращаются, чтобы напасть на американских солдат – неверных, вторгшихся на святую мусульманскую землю. Пограничные районы не подчиняются ни афганским, ни пакистанским властям. По обе стороны границы живут пуштунские кланы, которые и контролируют каждый свой участок земли. Может показаться абсурдным, но подобное состояние безвластия закреплено пакистанским законом. По свою сторону границы пакистанские власти проложили асфальтовые дороги, и их юрисдикция простирается исключительно на эти пути сообщения и прилежащую нейтральную полосу в двадцать метров шириной. На всей остальной территории действует племенной закон.
8
Le suicide et le chant. Poésie populaire des femmes pashtounes [Самоубийство и смерть. Народная поэзия пуштунских женщин] / Sayed Bahoudine Majrouh. Gallimard, 1994.