Он вспоминал о том, «кто»…
И о том, «как» – вспоминал тоже.
Они встретились у пещеры, затерянной среди диких скал. Именно сюда Итиро направил дзенин[24]. Именно здесь его ждал Совершенномудрый. Удалившийся от суетного мира мудрец, отшельник и маг, один из тех таинственных и могущественных ямабуси[25], с которым издавна поддерживал уважительные отношения клан, и с которыми старались не ссориться даже лучшие из лучших «воинов-теней».
Зев пещеры разделял их, подобно границе. Итиро стоял на свету, не смея без приглашения войти в чужое обиталище. Совершенномудрый предпочел оставаться в тени под выступающим каменным козырьком. Горного отшельника укрывало также расплывчатое марево, искажающее очертания. За слоящейся пеленой Итиро едва различал широкую белую накидку-судзукакэ и маленькую черную шапочку-токин, указывавшую, кто находится перед ним. Из подрагивающей воздушной дымки выступал лишь конец длинного посоха, лежавшего у ног Совершенномудрого. Итиро знал: посох ямабуси при необходимости может стать оружием пострашнее нагинаты[26] в умелых руках.
Марево, подобное тому, что плотно обволакивало сейчас отшельника, порой возникает в знойный летний полдень над рисовыми полями. Однако на обрывистой площадке перед пещерой ямабуси и в самой пещере царила прохлада. А, следовательно, полумрак под скальным козырьком-навесом был возмущен магическими токами. Хозяин пещеры сознательно стремился скрыть свой облик. Хозяин не желал, чтобы его увидели и запомнили. Да и вообще, чем-то этот ямабуси неуловимо отличался от других «спящих в горах». Итиро ощущал это обостренным чутьем синоби. Вероятно, отличие крылось в силе. Нет – в Силе.
Итиро явственно чувствовал ее веяние.
Таким могуществом не обладали отшельники, с которыми встречался раньше и у которых, случалось, обучался Итиро. Это было могущество особого рода – пугающее, темное, внушающее подсознательный трепет. Определенно, сюген-до[27], которым следовал хозяин пещеры, не был похож на Пути прочих ямабуси. Итиро почти не сомневался в том, что человеку (хотя человеку ли?), смотревшему на него из колышущегося воздушного марева, ведомы самые сокровенные тайны древней магии.
Совершенномудрый, чьего истинного имени Итиро не знал и чьего лица так и не сумел разглядеть, долго молчал. Прежде чем заговорить, ямабуси словно бы прощупал взглядом голову Итиро. Причем не снаружи – изнутри. Неприятное это было ощущение. Неприятное и жутковатое.
Итиро не знал, что пообещал «спящий» дзенину за оказанную услугу, но клан обязал своего лучшего воина выполнить любое задание Совершенномудрого, сколь бы сложным оно ни оказалось. Вообще-то, задания, получаемые от горных отшельников, и прежде не были простыми. Но это…
– Тебя хвалили, – так начал беседу Совершенномудрый. Слова звучали глухо и как-то… не по-настоящему как-то, что ли. Видимо, колдовское марево маскировало не только внешность Совершенномудрого, но и его голос. – Говорят, ты лучший генин клана…
Итиро почтительно склонил голову.
– И у меня есть основания полагать, что ты превосходишь синоби из других кланов.
Еще поклон. Пауза. Молчание. Как должно. Как подобает. Подобные слова из уст ямабуси – ТАКОГО ямабуси! – дорогого стоят.
– Поэтому ты здесь. Именно ты.
Итиро по-прежнему не смел произнести ни слова.
– Взгляни на это.
Сухая рука в широком, подвязанном тесемками, белом рукаве выкатила из колышущейся воздушной пелены странный предмет – вытянутый, словно тутовый кокон, твердый и прозрачный, как чистейший хрусталь, с широкими гранями. Истертые матовые письмена, мало похожие на обычные иероглифы, украшали ребристые бока, а под толстой коркой-скорлупой в переливах белых бликов чернела…
Итиро присмотрелся. Да, вне всякого сомнения, это была нога. Человеческая нога, отсеченная у самого бедра ровно и чисто. Только – необычайно маленькая, высохшая, съежившаяся, превратившаяся в кость, обтянутую потемневшей кожей, мумифицировавшаяся и вмурованная в кристальный кокон. Или сначала вмурованная, а уже потом…
Кокон под ладонью Совершенномудрого вдруг качнулся и словно бы сам собой повернулся на граненом боку, обратившись острым концом в закатную сторону, где уже готовилось окунуться в море красно-желтое солнце.
– Что это? – с губ Итиро все же сорвался неуместный вопрос, выдав непозволительное любопытство и нетерпение.
Ямабуси, сам скрытый в воздушном мареве, словно в гигантском коконе, не отнимая от кристалла одной руки, предостерегающе поднял другую.
25