Глава XXX
Северное сияние – Приказания майора – Приключения Макре и Арнольда у чукчей – Возвращение в Гижигу – Разбор зимней работы.
Среди немногих удовольствий, которые вознаграждают путешественника за тяготы и опасности жизни на Крайнем Севере, нет ни одного, которое было бы ярче или дольше запоминающимся, чем великолепные полярные сияния, которые время от времени освещают темноту долгой полярной ночи и озаряют свод небес чудесной аурой. Ни одно другое природное явление не является таким грандиозным, таким таинственным, таким грозным в своем неземном великолепии, как это. Кажется, что приподнимается завеса, скрывающая от глаз смертных величие небесного престола, и благоговейный созерцатель поднимается из своего земного существования прямо в обитель Бога.
20 февраля, когда мы всё ещё жили в Анадырске, произошло одно из самых грандиозных полярных сияний за последние пятьдесят лет. Оно было такой необыкновенной яркости, что удивляло и пугало даже туземцев. На небе перед наступлением той холодной, тёмной и безоблачной ночи не было никаких признаков грандиозной иллюминации, которая уже готовилась. На севере время от времени вспыхивали отдельные всполохи, а над тёмной полосой кустарника на берегу реки светилось слабое сияние, похожее на отблеск восходящей луны, но всё это было обычным явлением и не привлекло ничьего внимания. Но поздно вечером, когда мы уже собирались ложиться спать, Додд вышел на минутку проверить своих собак и тут же бросился назад с пылающим от волнения лицом и закричал: «Кеннан! Робинсон! Выходите, быстрее!» С тревогой, что, должно быть, что-то горит в деревне, я вскочил и, не одеваясь, выскочил наружу вслед за Робинсоном, Хардером и Смитом. Когда мы оказались на улице, перед нашими потрясёнными взорами заполыхало самое грандиозное и ослепительное представление света и цвета, которое только можно вообразить. Казалось, вся вселенная была в огне! Гигантская дуга всех цветов радуги охватывала небеса с запада на восток, с длинной бахромой малиновых и желтых лент, простирающихся от её верхнего края до самого зенита. Ежесекундно широкие светящиеся полосы поднимались из горизонта на севере и проносились по всему небу, как волны фосфоресцирующего света из какого-то безграничного океана пространства.
Огромная корона света колебалась, трепетала и меняла цвет каждое мгновение, а блестящие ленты, обрамлявшие её край, метались, изгибаясь взад-вперед, как огненный меч ангела у врат Эдема. Через мгновение эта огромная полярная радуга со всеми её колеблющимися лентами начала медленно подниматься к зениту, и прямо под ней образовалась вторая такая же корона, поднимающая длинный ряд тонких цветных копий к Полярной звезде, как небесное воинство, протягивающий оружие своему верховному Ангелу. Неземное величие этого представления росло с каждым мгновением. Светящиеся полосы быстро вращались по небу, как спицы огромного колеса света, дрожащие лучи метались от концов корон к центру и обратно, время от времени с севера поднималась огромная алая волна, заливая всё небо и окрашивая снежную тундру розовым сиянием. Но как только слова пророчества «и небеса обратятся в кровь» готовы были вырваться из моих уст, багрянец внезапно исчез, и яркая оранжевая вспышка подобно молнии озарила нас безбрежным всепроникающим сиянием, простиравшимся до самого южного горизонта, как будто весь объем атмосферы внезапно воспламенился. Я даже на мгновение задержал дыхание, прислушиваясь к оглушительному раскату грома, который, как мне казалось, должен был последовать за этой внезапной вспышкой, но нигде не послышалось ни звука. Только рядом со мной торопливо крестился и бормотал молитву испуганный туземец, преклонивший колени перед столь зримым величием Бога. Я до сих пор не представляю, что ещё даже Его всемогущая сила могла бы добавить к величию той авроры. Быстрые чередования алого, синего, зелёного и жёлтого в небесах так ярко отражались от белой поверхности снега, что весь окружающий нас мир казался то пропитанным кровью, то трепещущим в атмосфере призрачной зелени, сквозь которую просвечивало невыразимое великолепие грандиозных алых и жёлтых ореолов света. Но это было ещё не всё. Мы смотрели, задрав головы, на быстрые приливы и отливы этих великих небесных волн света, как вдруг как будто последняя печать была снята с божественного откровения, и обе короны одновременно распались на тысячу вертикальных полос, каждая из которых была окрашена во все цвета солнечного спектра. От горизонта до горизонта тянулись теперь два огромных арочных моста из цветных полос, по которым, казалось, сейчас пройдут лучезарные обитатели других миров. Под крики изумления и восклицаний «Боже, помилуй!» изумленных туземцев эти бесчисленные полосы начали двигаться взад и вперед вдоль всей протяженности обеих арок с такой ошеломляющей быстротой, что глаз не мог следовать за ними. Весь небосвод превратился в огромный вращающийся радужный калейдоскоп. Я никогда даже не мечтал увидеть такое полярное сияние, как это, и мне не стыдно признаться, что его великолепие повергло меня в благоговейный трепет и даже испугало. Всё небо, от зенита до горизонта, было «одним расплавленным морем цвета и огня; малиновым и пурпурным, алым и зеленым, и цветами, для которых нет слов ни в языке, ни в уме – то, что может быть понято только тогда, когда видимо»[106]. Эти «знамения» на небесах были так величественны, что, казалось, возвещают конец света, вибрирующие вспышки насыщенного цвета на мгновение покрывали половину неба и так же быстро исчезали, как летняя молния, блестящие зелёные ленты быстро и бесшумно проносились через зенит, тысячи разноцветных полос проносились по двум великолепным аркам, а огромные светящиеся волны вторгались из межпланетного пространства, разбиваясь длинными сияющими всполохами о тёмную атмосферу нашего мира.
106
Фраза из: Джон Рёскин «Современные художники», том I, § 7. «Об эффектах, в которых никакой блеск искусства не может даже приблизиться к реальности» – о творчестве британского живописца Уильяма Тёрнера, предвосхитившего французских импрессионистов.