Глава XXIII
Путешествие на собаках – Арктические миражи – Лагерь ночью – Собачий хор – Северное сияние.
Утро 13 декабря выдалось ясным, тихим и морозным, с температурой тридцать пять градусов ниже нуля, но так как солнце взошло только в половине одиннадцатого, то мы смогли собрать наших каюров и запрячь собак только к полудню. Наша маленькая компания из десяти человек выглядела совершенно живописно в своих новых весело расшитых шубах, красных кушаках и жёлтых лисьих капюшонах, когда мы собрались перед домом, чтобы попрощаться с исправником и майором. Восемь тяжело нагруженных саней выстроились в ряд перед крыльцом, и почти сотня собак нетерпеливо прыгала в своих упряжках и оглушительно вопила от нетерпения. Мы попрощались со всеми, получили сердечное «Да благословит вас Бог, мальчики!» от майора, и отбыли в вихрях снега, который жалил наши лица, как горящие искры. Старый Падерин[87], предводитель гижигинских казаков, с седыми заиндевелыми волосами и бородой, стоял перед своим красным бревенчатым домиком, когда мы проезжали мимо, и махал нам на прощанье своей меховой шапкой, пока мы не выехали в тундру за околицей.
Был только полдень, но солнце, хотя и находилось в высшей точке, светило красным огненным шаром низко над горизонтом, и странные мрачные сумерки висели над белым зимним пейзажем. Я не мог отделаться от впечатления, что солнце только что встало и день только начинается. Белые куропатки то и дело взлетали перед нами с громким хлопаньем крыльев, издавая хриплое «кверк, кверк, кверк», и, отлетев на пару десятков ярдов в сторону, садилась на снег и мгновенно становились невидимыми. Несколько соро́к неподвижно сидели в зарослях стланика, когда мы проезжали мимо, их перья были взъерошены, они казались оцепеневшими от холода. Далекая синяя полоса леса вдоль реки Гижиги дрожала и колыхалась, как будто видимая сквозь потоки нагретого воздуха, а белые призрачные горы в тридцати милях к югу колыхались над горизонтом, размытые рефракцией на тысячу фантастических форм, которые перетекали одна в другую, как волны на поверхности воды. Каждая деталь пейзажа была странной, причудливой, арктической. Красное солнце медленно катилось по горизонту, пока, казалось, не остановилось на снежной вершине далеко на юго-западе, а затем внезапно исчезло, и мрачные сумерки постепенно растворились в ночи. С восхода солнца прошло всего три часа, а на небе уже можно было отчетливо различить звёзды первой величины.
Мы остановились на ночлег в доме русского крестьянина, жившего на берегу реки Гижиги, примерно в пятнадцати верстах к востоку от поселка. Пока пили чай, из деревни прибыл специальный посланец, который привёз нам от майора два замороженных пирога с черникой в знак прощания и как последний дар цивилизации. Делая вид, что он боится, как бы с этими деликатесами что-нибудь не случилось в дороге, Додд в качестве меры предосторожности съел один из них до последней чернички, а я, вместо того, чтобы принести себя в жертву ошибочному представлению о долге, сам позаботился о сохранности второго и уберёг его от всяких случайностей.
87
Егор Деевич Падерин (1822–1900). Казак с 1 января 1850 г. в Петропавловском порту. С 25 июня 1864 г. – управляющий Гижигинской казачьей командой, зауряд-хорунжий. Автор называет его старым, хотя в описываемое время (1865 г.) ему было всего 43 года.