После запрещения ввоза рабов в 1850 году кофейные плантаторы стали искать альтернативные варианты пополнения рабочей силы. Они оплачивали переезд рабочим из Европы, предоставляли им жилище и давали в аренду участок с кофейными деревьями, на котором можно было также выращивать растения, необходимые для пропитания. Арендаторы, работавшие из доли урожая, должны были, помимо прочих авансов, возместить плантатору и все расходы на переезд (о чем им сначала не сообщали). А поскольку они не имели права покинуть плантацию, полностью не рассчитавшись с долгами, – обычно это занимало годы, – то фактически попадали в кабальную зависимость, во многих отношениях напоминавшую рабство. Неудивительно, что недовольство таких работников порой выражалось в очень резкой форме, – как это было в 1856 году, когда взбунтовались выходцы из Швейцарии и Германии.
В конце концов паулисты набрали достаточный политический вес и в 1884 году убедили бразильское правительство оплачивать проезд иммигрантов из государственной казны, чтобы на вновь прибывших работниках сразу не висел долг. Эти колоны, в большинстве своем бедные итальянцы, наводнили район Сан-Паулу. С 1884 по 1914 год на кофейные плантации прибыли более миллиона иммигрантов. Некоторым впоследствии удалось получить собственные участки11. Другие же заработали, только-только чтобы вернуться на родину в полном разочаровании. Поскольку люди были, как правило, недовольны тяжелыми условиями работы и жизни на плантациях, хозяева обычно держали capangas (вооруженную охрану), которая силой заставляла выполнять их приказы. Одного особенно ненавистного плантатора, Франсиско Аугусто Алмейду Прадо, его колоны растерзали на куски, когда он решился пройтись по участкам без сопровождения.
Бразильские плантаторы, однако, отнюдь не считали себя угнетателями. Совсем наоборот – они чувствовали себя просвещенными и прогрессивными предпринимателями, желали вписаться в новый мир и на кофейные деньги поднять промышленность. Осознав, что колоны производят кофе лучше и дешевле, чем рабы, они выступили за полное запрещение рабства и добились своего, когда престарелый дон Педро II выехал из страны. Принцесса-регентша Изабелла 13 мая 1888 года подписала «золотой закон» об освобождении всех рабов, которых оставалось еще три четверти миллиона. Через год плантаторы помогли низложить Педро II и установить республику; на протяжении многих лет ею правили кофейные плантаторы из Сан-Паулу и близлежащего штата Минас-Жерайс.
К сожалению, освобождение черных рабов очень мало помогло улучшению их дальнейшей участи. «Все в этой жизни меняется, – пелось в народной песне, – но вот только жизнь черного остается той же: / Он работает, чтобы умереть с голоду / 13 мая обмануло его!» Плантаторы предпочитали европейцев не только потому, что использование их труда оказалось более выгодным, – они считали чернокожих генетически ущербными и все больше оттесняли их на задворки жизни.
В последующие годы система колонов обеспечила взрывной рост производства: с 5,5 миллиона мешков в 1890 году до 16,3 миллиона в 1901 году. За десятилетие после отмены рабства посадки удвоились, и к концу столетия в штате Сан-Паулу росло более 500 миллионов кофейных деревьев. Бразильский кофе наводнил мир. Господство экспортной монокультуры самым непосредственным образом сказалось на повседневной жизни бразильцев. Как отмечал один из писателей-современников, многие продукты незатейливого повседневного потребления, которые вполне можно производить на месте, например зерно и мука, в больших количествах импортируются… Бразилия серьезно страдает от чрезмерного увлечения кофе и пренебрежения необходимым народу пропитанием.
В то самое время, когда Бразилия возглавила кофейный бум, Центральная Америка тоже решила сделать ставку на это растение и получила примерно такие же результаты… За исключением Коста-Рики, где внедрение кофе прошло более или менее гладко, во всех прочих странах новый продукт принес беду коренному населению и обогащение кофейным олигархам. История Гватемалы служит хрестоматийным образцом истории всего региона.
11
А, например, Франсиско Шмидт, приехавший из Германии в 1880-х годах, стал владельцем двадцати крупных