***
Через неделю Уильям смог устроить все свои дела; правда, лишь из-за Сэма он едва сдерживал себя, чтобы не взять и не рассказать всю подноготную своей жене и не потребовать развод; но парнишка умолял, и, ради какого-то совсем необязательного, невозможного будущего мужчина устроил себе лишь мнимую свободу. Собственно, даже не ради этих туманных дней впереди, а ради Уитвики: майор посчитал, что раз тот так решил, значит, так и нужно — Сэм, знал Уильям не понаслышке, никогда не ошибался в своём выборе. А нынешний выбор даже не принадлежит кому-либо из них конкретному, он принадлежит им, а это уже большая разница. Впрочем, как и было сказано, Леннокс разобрался со всеми тяготившими его вещами и даже на удивление удачливо поговорил с женой. В итоге у него было около года на его дела и «Обязательно, Уилл, возвращайся, обязательно!». Последнее было произнесено, в общем, довольно искренно, и мужчина даже подивился, хотя решил раз и навсегда, что если реальность и будет похожа на сказанное Сэмом, то он, конечно, вернётся, но в жизни не полюбит больше эту женщину — осталось к ней, увы, только уважение, да и его немного… И все эти будущие, отвратительные поцелуи и не только — лишь для благополучия его дочери. Он не хотел, чтобы она росла без отца, в раздробленной семье; уж лучше пожертвовать своим счастьем. И чужим… что обиднее и больнее всего!
На это его вечно улыбчивый парнишка отвечал… грустной усмешкой и каким-то покорным взглядом. Он давно согласился и будто бы давно знал, что такое должно произойти. И будто давно готовился к такой жертве…
Это безумно тяжело, думал Уильям, но они справятся: ведь не навечно же расстаются? Всего лишь на какое-то одно приключение… Сэм говорил, что недолго, что даже не год, но потерпеть придётся. И Леннокс решительно согласился на любой срок: в конце концов, мужики они или нет? Правда, в некоторые счастливые моменты мысли о будущем отравляли происходящее, впрочем, уходили столь же быстро — Уильям находил вакцину в парне. В таком вот настроении они и отправились… кажется, в Европу. По многим странам и городам. И совершенно не важно где. Главное, чтобы те кофейные вечера оставались теми же, лишь только бы фон менялся. А остальное переменам было неподвластно, это уж точно…
— Хэй, о чём задумался? — весело спросил Сэм, возвращаясь из глубин апартаментов с двумя кружками. Уильям, сидя в кресле, едва смог оторваться от своих дум, глянул на парня и не сдержал улыбки: ему казалось, что грех думать в такое время о чём-нибудь вообще — нужно наслаждаться моментом! А момент был действительно великолепен…
— Да ни о чём важном, всё о ненужных пустяках… — беззаботно ответил мужчина, благодарно глянув на Уитвики и приняв из его рук кофе. Куда же без него! Будь они в любой части света, кофе — их неизменный спутник. Леннокс улыбнулся своим просветлевшим мыслям и глянул на красноватый закат — между прочим, в разных странах закаты были совсем разные, сильно отличались. Вот здесь, в Германии, он был больше красным, чем жёлтым или оранжевым; в Италии, где они были недавно, закаты отличались необыкновенным розоватым оттенком; во Франции заходы солнца были сплошь золотистые. А здесь — алые. Майору нравился этот цвет, хотя он и не был его любимым. Сэм, усевшись на скрипучее кресло рядом, тоже в первое время не произнёс и слова. Потом, словно решившись, обернулся к Уильяму и сказал:
— Я знаю, о чём ты думал… — Уитвики серьёзно на него глянул. — И я считаю, что это действительно пустяки и сейчас нам волноваться не о чем. Хотя отчасти мне понятны твои волнения… — Он тяжко вздохнул, глядя в свою кружку. — Может показаться, что времени у нас конкретно в обрез и что любовь наша… ну, ограничена. — Он кинул беглый взгляд на Леннокса, а потом обратил внимание на закат. — Но это всё неправда, Уилл…
— Я верю тебе. Впрочем, мне кажется, это и так должно быть понятно. Я верил безоговорочно тебе всегда. И уж в таком вопросе тем более… — он поднял голову навстречу прохладному ветру. — Но, знаешь, это не может не волновать. Я стараюсь не считать месяцы, но если спросишь меня, сколько мы уже отдыхали, я тебе не задумываясь отвечу и в днях, и в месяцах. Я не могу перестать считать, сколько времени осталось до конца… уж такой я человек. Пускай я приготовлюсь к этому заранее…
— Никто же не говорит, что по истечению года нам навсегда придётся разойтись? — тепло улыбнувшись, весело глянул на него Уитвики. — Это будет, возможно, ещё не скоро. Просто через год нам нужно будет вернуться в Америку. Вот и всё, — он беззаботно пожал плечами. — Нет смысла переживать, считать что-то. И там, я уверен, наша с тобой история не закончится… — парень беззаботно похлопал майора по плечу. Тот улыбнулся в ответ, но явно было видно, что натянуто. И эта улыбка не прошла мимо Сэма, заставив его тяжко вздохнуть.
— И всё равно что-то волнует… впрочем, человек не может жить без проблем, хотя бы придуманных, верно? — ухмыльнувшись, сказал Уильям и с наслаждением отпил сладкого, крепкого напитка. — Не думаю, что это что-то такое, на что тебе стоит обращать внимание. — Уитвики сконфуженно вздохнул и последовал примеру возлюбленного — тоже сделал пару глотков кофе. Видно было, что ему хотелось что-то сказать… Но ни на языке, ни в голове эти самые нужные слова упорно не хотели появляться — всё время что-то мешало. Леннокс хмыкнул, понимая, что скорее всего ляпнул сейчас что-то слишком глупое — впрочем, в такого рода делах он был мастером. Он никогда в своей жизни не мог воспринимать всё двусмысленно, искать подтекст, стараться посмотреть сквозь строчки… жизнь приучила его глядеть на вещи буквально и, если случалась беда, принимать её как есть, без прикрас, не обволакивая её в метафоричные красивые формы; а всё почему? потому что время не бесконечно, ограничено, и это майор знал как никто другой. Он привык всегда смотреть на часы, на календарь и даже в самое своё счастливое время не мог не делать этого. И вроде знал, как это неправильно, но всё же…
Даже сейчас, под тёплыми лучами радости, под разрезающими небосвод алыми оттенками восторга, под прохладный ветерок уединения и под приятный, кофейный запах счастья, Леннокс не мог сосредоточиться на своих ощущениях, а всё старался забегать вперёд, рисуя на светлом небе картину не очень весёлого будущего. Видимо, его ждёт что-то серьёзное, какая-то миссия; наступит новая эпоха; но почему без Сэма? Майор краем глаза глянул на парня: тот сидел с всё ещё недовольным видом и отхлёбывал из своей неизменной жёлтой кружки. Наверное, мужчина зря сказал ему не обращать внимания — Уитвики хоть и младше его, а понимает намного больше. Он сам хоть и прошёл через многие испытания, бои, перестрелки, миссии, но, по факту, жизни-то и не знал — это теперь Уильям принимал покорно; зато парнишка, поучаствовав в паре-тройке спасений Земли, понимал куда больше, ведь жил не только этим, а ещё какой-то своей, весьма разнообразной жизнью… Леннокс представлял, хотя и отдалённо, что следовал лишь глупому плану самых ординарных людей на планете «работа-дом» и далее за эти рамки никогда бы и не вышел, если б не огромнейшие казусы, которые ставили Землю в опасность. И если б не Сэм, так вовремя подавший ему руку…
Мужчина думал об этом, но, чем больше думал, тем сильнее понимал, как шибко облажался во всей своей прошлой жизни, как глупо действовал всегда и во всём; даже сейчас — вместо того чтобы сказать что-нибудь тёплое Уитвики, он упорно делал вид активной мыслительной деятельности, уткнув свой взгляд в ещё дымящийся кофе. «А если подумать, он был прав…» — думалось майору, но далее эта мысль так и не заходила, оставаясь в зачаточном состоянии. И, казалось бы, вменяемых причин для этого не было; просто Уильяму, уже готовому успокоиться и признать свою неправоту, хотелось услышать несколько слов, которые бы убили в нём последние сомнения. И опять всё зависит от Сэма. Леннокс догадался и до этого и решил, что надо этому как-то поспособствовать…