Будучи беременной, я знала, что у меня родится девочка. Но не благодаря УЗИ. Я его не делала. А из-за чувства в глубине души. Я играла ей на гитаре. Разговаривала с ней. Делилась своими надеждами, мечтами и планами. Когда она родилась, Дин все еще сидел в тюрьме, а Лэндри и Гас не хотели возиться с ней.
«Не привязывайся слишком сильно», – предупреждал меня Лэндри, словно я могла включать и выключать свои эмоции, как кран.
Я любила брата, но порой он вел себя чересчур холодно. Как потом оказалось, я повела себя еще хуже. Ужасная мать и еще более ужасный человек. Я променяла свою малышку на большие мечты. Однако не проходило ни дня, чтобы я не думала о ней, завернутой в мягкое розовое одеяльце, такой невинной и доверчивой.
Я двинулась через поле, идя вдоль деревянного покрашенного забора. Деревья давали тень от утреннего солнца. На пастбище паслось несколько лошадей, и я остановилась понаблюдать за гладкошерстным черным конем, бегущим рядом с гнедой лошадью, попутно бросив взгляд на деревянный сарай с железной крышей, где, как я думала, находился Броуди.
Примерно акр земли отделял амбар от двухэтажного фермерского дома с деревянной черепицей, темно-зелеными стенами и крытой верандой. На заднем дворе вместо качелей на двух веревках, привязанных к толстой ветке дуба, висело седло. Судя по всему, Ноа готовили стать ковбоем. Это заставило меня улыбнуться.
Над открытыми дверьми амбара красовалась белая звезда, краска которой облупилась, обнажив красную древесину. Я наклонилась, чтобы погладить черно-белого бордер-колли с красной банданой на шее. Он приветственно завилял хвостом.
– Кто у нас хороший мальчик? – спросила я, почесывая пса за ушами, после чего зашла в сарай.
В солнечном свете кружились пылинки, в воздухе пахло сеном, навозом и сухим кедром. Мои черные кожаные высокие сапоги бесшумно скользили по деревянным доскам, пока я проходила мимо пустых стойл; пес следовал за мной по пятам. Когда я дошла до конца ряда, он дважды гавкнул, словно предупреждая. Я выглянула из-за двойного стойла, выходящего на небольшой загон, где содержалась одна гнедая лошадь. Она жевала свой завтрак, так что я решила не тревожить ее и пошла обратно тем же путем, каким пришла.
Я просунула голову в дверной проем сбруйного сарая, который также служил кабинетом, и, проведя рукой по ковбойскому седлу с замысловатым узором, вдохнула запах кожи. Мой взгляд упал на ряд золотых пряжек и трофеи, которые пылились на полке, однако Броуди нигде не было.
Я посмотрела на пса, сидевшего у ног.
– Где же Броуди?
– Он в круглом загоне, – ответил мужской голос.
Я подняла голову. Парень лет двадцати с небольшим, несший на спине охапку сена, улыбнулся мне, отчего на его щеке появилась ямочка. Он поставил свой груз на землю, снял бейсболку, провел руками по взмокшим каштановым волосам и надел кепку обратно козырьком назад.
– Я Крис. Работаю на Броуди.
– Я Вив. Живу в гостевом домике.
Его взгляд опустился на мою черную футболку с изображением тарелки рáмэна [15].
– Классная футболка.
– Спасибо. – Он пристально посмотрел на меня. Я откашлялась. – Где находится круглый загон?
– С другой стороны амбара. Но будь осторожна. Он сегодня в особом настроении.
– Каком именно?
Парень усмехнулся.
– Типичном для Броуди Маккалистера.
Больше он ничего не сказал, а лишь снова взвалил на себя мешок с сеном и оставил меня одну.
Я проследовала за собакой мимо грузовика, груженного сеном, к круглому загону, где Броуди работал с серой лошадью. Двое пожилых мужчин стояли в нескольких метрах от металлического ограждения, не сводя глаз с Броуди. Один из них был одет в клетчатую рубашку с короткими рукавами, ковбойскую шляпу, сапоги и джинсы. Другой – в темно-зеленую рубашку поло и брюки цвета хаки. Они оба заметили меня, поэтому у меня не осталось другого выбора, кроме как подойти и представиться.
– Здравствуйте, – я улыбнулась им, – меня зовут Вив. Я остановилась в гостевом домике. – Мое приветствие начинало звучать как заезженная пластинка.
Мужчина в поло с седыми волосами и крупным телосложением удивленно поднял брови.
– Так ты Вив? Ха. И не скажешь. – Он с улыбкой протянул мне руку. – Я Патрик – дядя Броуди. – Мы обменялись крепким рукопожатием. В его глазах не было и намека на то, что он узнал меня, так что я вздохнула с облегчением.