Тихо рассмеявшись, я провел рукой по лицу.
– Привет.
– Надеюсь, ты не торопишься, – сказала она. – Я поздно начала готовить, так что джамбалайя [19] еще не скоро будет готова.
– Сколько времени это займет?
– А ты сильно голоден?
– Всегда. Помочь с чем-нибудь?
– Нет. – Шайло достала из холодильника индийский пейл-эль, откупорила крышку и поставила бутылку передо мной. – Просто посиди рядом и составь мне компанию.
Сделав большой глоток, я наблюдал, как она нарезает лук. По ее щекам текли слезы.
– Лук всегда доводит меня до слез.
Я изучил татуировку на ее плече – закрученную кривую ветку с тонкими листьями – и пододвинул табурет. Шайло отодвинула лук в сторону тупым концом ножа и срезала верхушку перца.
– Что еще заставляет тебя плакать?
– Грустные песни. Минорные ноты. Фильмы с печальным концом. Бедность. Расизм. Музыка в лифте. У меня от нее кровь из ушей идет. – Шайло вздрогнула, лезвие ножа сверкало, пока она медленно нарезала перец и стебли сельдерея. Я пытался разглядеть татуировки на ее пальцах: музыкальная нота, четки и крестик на безымянном; полумесяц и три крошечные звездочки на указательном. Крошечный фиолетовый цветок. Вероятно, анютины глазки.
– А что заставляет тебя плакать? – спросила она.
– Я не плачу.
– Тогда что заставляет тебя хотеть заплакать?
– Кантри-музыка. – Она рассмеялась. – Жестокое обращение с животными. С детьми. Цирки. Гребаные клоуны. Ненавижу их. Зоопарки. Они еще хуже, чем цирки.
– Почему?
– Мне ненавистна мысль о том, что животных забирают из их естественной среды обитания и заставляют жить за решеткой, а люди глазеют на них.
– В некоторых зоопарках хорошо. А как насчет сафари? У тебя есть к нему претензии?
– Никогда не посещал сафари. – Я посмотрел на ее телефон, лежащий на столе, когда тот зазвонил. – Тебе не нужно ответить?
Шайло взглянула на телефон, затем протянула руку и сбросила вызов.
– Это брат. Он оставит сообщение.
Я наблюдал, как на экране телефона высвечиваются входящие звонки и сообщения. Ее брату, очевидно, не нравилось, что его игнорируют. Шайло перевернула телефон, чтобы я не видел экран.
– Менеджер тоже звонит. – Она устало вздохнула, опустив плечи. – Мне правда нужен был перерыв, понимаешь?
– Перерыв от чего?
Она слегка помотала головой и повернулась ко мне спиной, включая газовую конфорку под кастрюлей. Масло зашипело, когда она добавила куриные бедра и острую колбасу, которую нарезала ранее.
– Я только что завершила первые два этапа своего мирового концертного тура. Все началось в Сингапуре. Первый этап – Азия, второй – Австралия и Новая Зеландия. После перерыва я направлюсь в Европу, затем в Южную Америку, а после вернусь в Штаты. Я просто хотела немного отдохнуть. Гастроли отнимают у меня много сил. Как моральных, так и физических.
Я присоединился к ней у плиты и, прислонившись бедром к столешнице, пил пиво, наблюдая, как она готовит.
– Твоя Ма-Ма научила тебя готовить?
– Да. Она всегда говорила, что еда – это проявление любви. – Шайло улыбнулась, добавляя овощи и специи в рагу, руководствуясь инстинктом, а не мерными ложками. – У меня не получается готовить слишком часто. Теперь я очень редко хожу в продуктовый магазин. Порой я скучаю по обычным, простым вещам, которые делала раньше. Я написала так много песен в прачечной. Просто сидела там, наблюдая, как белье крутится в стиральной машине, и эта особенная атмосфера дала толчок моему творчеству. Но у славы есть цена. Теперь ты даже не можешь зайти в общественную прачечную. Добавь это в мой список того, от чего хочется плакать.
Рассмеявшись, Шайло добавила в кастрюлю рис и куриный бульон, перемешивая ингредиенты деревянной ложкой.
– Мне никогда не хотелось стать известной. Я просто хотела зарабатывать на жизнь, занимаясь любимым делом. – Она взглянула на меня. – Хочешь узнать секрет?
– Давай.
– Я на взводе.
– Из-за чего?
– Из-за тура. Всякий раз, выходя на сцену, я боюсь, что фанаты поймут, что я шарлатанка. Я не стою тех денег, которые они потратили на билеты. Я все еще та же девушка из Луизианы. Порой я задаюсь вопросом… почему я? Почему я стала знаменитой, когда есть тысячи великих певцов и музыкантов, у которых никогда не будет таких возможностей, как у меня?
– Я ни черта не смыслю в музыкальной индустрии, но полагаю, что там так же, как и везде. Тебе повезло, но уверен, что ты также приложила чертовски много усилий, чтобы добиться того, что имеешь сейчас.