В любом случае куда более важным оказался тот факт, что в Бюро не знали о ёкаях, которые вдруг вновь начали бесчинствовать. Или же знали и потому специально удерживали Аямэ подальше от неприятностей, которые она могла создать в попытке броситься в бой.
– Три дня назад погиб оммёдзи из восточной ветви клана, – когда немного смолкли разговоры, продолжил отец.
Аямэ бросила взгляд на одного из старейшин, ответственного за эту часть города. Исао-сан на старости лет не потерял прежней формы и, подобно отцу Аямэ, все еще проводил свои дни в додзё. Исао-сан держался ровно, лицо оставалось расслабленным и спокойным, но в плечах виднелось напряжение.
– А этим утром появились сведения, что пострадал оммёдзи из Бюро. На него напала ямауба[28]… – произнес Исао-сан, и его тут же прервал старейшина северной ветви, не дав закончить речь.
– Ямауба? Он остался в доме демонической старухи и настолько расслабился, что дал ей попробовать себя на вкус? Или же так крепко уснул? – хихикнул Сузуму-сан, и его поддержали еще несколько человек.
– Она напала на него посреди дня, – проигнорировал насмешку Исао-сан, и все мгновенно замолчали.
Это было странно. Ямауба нападали исключительно ночью, когда нерадивые гости крепко засыпали. И тогда приветливая старуха превращалась в чудовище и поедала тех, кто ей доверился. Но напасть днем? На оммёдзи? Неслыханная наглость и самоуверенность.
– Где это произошло? – задал вопрос отец.
– Неподалеку от деревни Гокаяма, в провинции Эттю.
– Как этого оммёдзи туда вообще занесло?
Аямэ промолчала, хотя очень хотела сказать, что так же, как и Йосинори в свое время. Гокаяма, как и Сиракава, была отдаленной и труднодоступной деревней в горной местности. Людей там проживало немного, посещали их редко, а Гокаяма размерами была даже меньше Сиракавы, так что вопрос прозвучал вполне уместно.
– Нам доходило письмо, что двух местных съели в горах. Там редко что-то происходит, потому из нашего клана никто не откликнулся, прошение вернулось в Хэйан и в итоге попало в Бюро. Их оммёдзи был опытным воином, если вдруг кто-то решил, что отправили совсем юнца.
Тревожные вести заставили всех настороженно переглядываться и переговариваться с удвоенной силой. Только Ситиро – старейшина южной ветви – никак не отреагировал, продолжая распивать саке. Судя по замутненному взгляду, старик даже не понимал, в чем дело. Дряхлое тощее тело едва не заваливалось на бок, дрожало и, казалось, вот-вот рассыплется, но старейшина продолжал цепляться за жизнь с завидным упорством. Примерно таким же, с каким он сейчас ухватился за кувшин выпивки.
Четыре ветви клана отвечали за свою часть города, в соответствии с которой их и назвали. Западная ветвь, к которой принадлежала Аямэ, считалась главной, и лишь ее представители могли руководить кланом. Сакаи, город десятилетиями находящийся под защитой Сайто, с западной стороны выходил к морю, откуда однажды к ним и вышел Сусаноо-но-Микото и одарил своей благодатью клан. Первый благословенный стал главой, и именно к его роду относилась Аямэ. Остальные, кому бог даровал благословение, распределили между собой город, в котором поселились и о котором заботились.
В детстве, пока не началось обучение, Аямэ думала, что представители ветвей сильные, справедливые и стойкие люди. Реальность была более жестокой – почти все старики оказались лицемерными мерзавцами с завышенным самомнением и мешком недостатков, во главе которых стояло саке.
Поэтому, глядя, как старик Ситиро напивается, как Сузума пытается казаться более остроумным, как Исао заносчиво смотрит на всех присутствующих и как отец не предпринимает ничего, чтобы прекратить нарастающие крики, Аямэ могла только стискивать зубы от досады и пытаться сдержать злость. Она взяла чашу саке и покрутила ее в руках. Всматриваясь в размытое отражение, где виднелись только ее глаза, Аямэ постаралась успокоиться.
Пусть она и поступала безрассудно в большинстве случаев, но не могла высказаться против происходящего, как и в принципе не могла говорить все, что пожелала. Пока она не стала главой клана, ей приходилось следовать установленным правилам. И молчание входило в их число.
Если только ей не задавали прямой вопрос, как сейчас.
– В Бюро оммёдо что-то говорили о произошедшем? – спросил отец, переведя взгляд на Аямэ.
28
Ямауба – ёкай, который выглядит как безобидная старуха, но, когда редкие гости, забредшие к ней, засыпают, обращается в чудовище и съедает своих гостей.