Подойдя к двери, я вдруг услышала её голос:
– …разве так не будет безопаснее?
Я застыла, прислушиваясь. Ответа на вопрос не последовало, но мама продолжила – и, казалось, разозлилась:
– Что значит «присмотришь»? Ты – и присмотришь?!
Я мялась под дверью, борясь с желанием толкнуть её и посмотреть, кому это мама названивает по графону в два часа ночи.
Или кто названивает ей.
– Да, не доверяю! – мама сорвалась на крик. – Если всё, что ты понарассказывал, правда, всё это – твоя вина! А теперь я должна просто сидеть дома и ждать?! Пока ты… ты…
Не выдержав, я рванула дверную ручку.
Мама стояла у открытого окна. Заслышав скрежет металлического язычка в замке, тут же рывком повернулась ко мне – длинную рубашку колышет ветер, волосы лохмами свисают вдоль белых щёк. Ночник, горевший рядом с кроватью, бросал отблески на её лицо, где те ложились под глаза тёмными пятнами, и на металлическую трубку графона, валявшегося без дела на прикроватной тумбе.
– Лайза, – родной голос резанул непривычной сталью, – что ты здесь делаешь?
За распахнутыми оконными створками никого не было. Лишь шелестели в ночи раскидистые кусты сирени, из-за которых в маминой комнате никогда не бывало светло. Из-за них же трудно было вообще подойти к маминому окну… не говоря уже о том, чтобы моментально, абсолютно бесшумно от него отойти.
Может, её собеседник телепортировался? Или наложил на себя чары невидимости?..
– Я… просто хотела спросить, на сколько мы едем. Чтобы знать, какие вещи брать с собой.
– Я не знаю, когда вы сможете вернуться. – Мама ожесточённо захлопнула оконную раму. – Бери на долгий срок.
Под пристальным сизым взглядом я попятилась, чтобы покладисто кивнуть и пожелать спокойной ночи. Закрыв за собой дверь, прижалась спиной к стене, пытаясь осмыслить услышанное.
Тряхнув головой, прокралась обратно в свою спальню, бесшумно ступая по старому паркету, доставшемуся нам в наследство от предыдущих хозяев.
Весь этот день был абсолютно ненормальным. Будем надеяться, поутру я открою глаза и обнаружу, что всё это мне приснилось.
Я долго бреду по тёмному лесу, полному старых скрюченных буков, пока не вижу вдали просвет. Тогда я бегу туда, но застываю, как только выскакиваю из лесной темени навстречу серому свету дня.
Я стою на краю круглого котлована размером с маленький городок. Безжизненного, выжженного, будто что-то взорвалось в самом его центре и огненная волна уничтожила всё, что раньше было на его месте, а успокоилась, лишь дойдя дотуда, где сейчас я всматриваюсь в мёртвую землю, замерев над отвесным обрывом. По ту сторону котлована угадываются на горизонте полуразрушенные небоскрёбы; стекло, что могло бы блестеть в дневном свете, давно осыпалось с них, оставив голый бетон. Развалины города потихоньку рассыпаются в пыль под равнодушными летними тучами, предвещающими грозу.
Что здесь произошло? Как я тут оказалась?..
…в этот миг я чувствую взгляд. Будто чьи-то склизкие липкие пальцы касаются моего лица.
Откуда-то зная, куда смотреть, я поворачиваю голову вправо – и вижу это.
Можно подумать, что в нескольких ярдах[5] от меня стоит мужчина в чёрном брючном костюме, но тьма этого костюма – абсолютная. Он сам – чернота: изменчивая и вкрадчивая, насыщенная и зыбкая, оживший сгусток ночного мрака. Ноги его не касаются земли, а лицо…
Это главная проблема.
Вместо лица у него – та же чернота, принявшая очертания человеческой головы. Непроницаемая. Безликая.
Я отшатываюсь, когда он шагает ко мне. Не шагает даже (я не замечаю, чтобы ноги его двигались), а вдруг исчезает с места, где был только что, и в следующую секунду возникает ближе. Ужас комком сворачивается в животе, оттуда тянет ледяные щупальца к сердцу, к горлу, катится холодной волной от шеи до кончиков пальцев…
Я разворачиваюсь, чтобы рвануть обратно в лес.
Я бегу, не разбирая дороги, не оглядываясь, но чувствую, что оно идёт за мной. Преследует, не отставая, прожигая взглядом спину.
Как оно может смотреть, если у него нет глаз?..
Вдали показывается что-то белое. Эта белизна кажется странным противопоставлением черноте, что наступает мне на пятки, и, не задумываясь, я бегу туда; приблизившись достаточно, чтобы разглядеть цель, спотыкаюсь. Замираю – даже несмотря на тварь, что (я знаю) приближается сзади.